Я также навеки запомнила стихи, появившиеся в конце 80-х в стенгазете нашего факультета. Начинались они так:
Жил на свете дядя Карл, Не коралл у Клары крал, А представьте - Капитал накропал. Раз пятнадцать он потел, Напрягался и пыхтел, Жаль, что Энгельс "Freund!" по-дружески не спел.
"Капитал! Капитал über alles! Выпьем, Фридрих! Буржуям капут!" - Так писали они и смеялись. С пивом даже революция sehr gut.
Но в одной из дальних стран Жил отважный мальчуган, Тот, чей брат в царя всё бомбы метал. "Погодим, - решил. - с царём, Мы пойдём другим путём!" Как послал нас - до сих пор так и идём.
И теперь "Пива нет" всюду слышишь. И в одном лишь сплошной идеал, Что без пива едва ли напишешь Ты Mein Kampf, Манифест и Капитал.
На самом деле сейчас даже смешно вспоминать все эти первые признаки наступившей вольницы. Как только народ не изгалялся, когда вдруг "стало можно".
no subject
Жил на свете дядя Карл,
Не коралл у Клары крал,
А представьте - Капитал накропал.
Раз пятнадцать он потел,
Напрягался и пыхтел,
Жаль, что Энгельс "Freund!" по-дружески не спел.
"Капитал! Капитал über alles!
Выпьем, Фридрих! Буржуям капут!" -
Так писали они и смеялись.
С пивом даже революция sehr gut.
Но в одной из дальних стран
Жил отважный мальчуган,
Тот, чей брат в царя всё бомбы метал.
"Погодим, - решил. - с царём,
Мы пойдём другим путём!"
Как послал нас - до сих пор так и идём.
И теперь "Пива нет" всюду слышишь.
И в одном лишь сплошной идеал,
Что без пива едва ли напишешь
Ты Mein Kampf, Манифест и Капитал.
На самом деле сейчас даже смешно вспоминать все эти первые признаки наступившей вольницы. Как только народ не изгалялся, когда вдруг "стало можно".