да, все проходят, и не всех судят. А сейчас бы просто послали эту тетю на три буквы и все.
Бедная тетя Люба, своим судилищем она "оскопила" своего сына, свела на нет все его геройство. Вся эта мерзостная сцена так и стоит перед глазами: Высокое крыльцо, и длинный "коридор" между двумя заборами, разделяющими на две половины весь участок, коридор к выходу - к калитке, что ведет на "свободу"; свирепый лай Пальмы, которую так предусмотрительно посадили на длинную цепь, и она бросается прямо на нас, чтобы мы не могли выскочить, убежать... Тимка... такой маленький у крыльца, сжавшийся в комочек, сложивший маленькие красивые ладони на груди: "Мамочка! Не надо, Мамочка!"... А ведь я была в него влюблена, как в Тома Сойера... Том не стал бы так унижаться...
81 год... Меня оглушило не наказание, хотя мать меня выдрала, как Сидорову козу; меня потрясла нечестность, сам факт святотатства, возможности нарушить договор, данный при свидетелях... Знаю, мои родители никогда бы так не поступили.
no subject
Бедная тетя Люба, своим судилищем она "оскопила" своего сына, свела на нет все его геройство. Вся эта мерзостная сцена так и стоит перед глазами:
Высокое крыльцо, и длинный "коридор" между двумя заборами, разделяющими на две половины весь участок, коридор к выходу - к калитке, что ведет на "свободу";
свирепый лай Пальмы, которую так предусмотрительно посадили на длинную цепь, и она бросается прямо на нас, чтобы мы не могли выскочить, убежать...
Тимка... такой маленький у крыльца, сжавшийся в комочек, сложивший маленькие красивые ладони на груди: "Мамочка! Не надо, Мамочка!"... А ведь я была в него влюблена, как в Тома Сойера... Том не стал бы так унижаться...
81 год...
Меня оглушило не наказание, хотя мать меня выдрала, как Сидорову козу; меня потрясла нечестность, сам факт святотатства, возможности нарушить договор, данный при свидетелях... Знаю, мои родители никогда бы так не поступили.