serebryakovaa

-Мы не доживем, – сообщила директриса, обвела глазами наш 3 «Б» класс, и устремила взор в окно.
-Не до-жи-вем! – торжественно повторила она.
-А вам, вам, - директриса ткнула указкой в сторону молчащего класса, - Вам повезло! Вы доживете.
Класс одеревенел, стараясь соответствовать моменту. Спины прямые, руки сложены на партах, глаза – в затылок впереди сидящему соседу.
-Вы, конечно, хотите меня спросить, когда же это будет, - директриса качнулась всей своей грузной фигурой с носков на пятки, и улыбнулась улыбкой знатока, - Ребята! – теперь она смотрела на нас своими выцветшими белесыми глазами и заговорила проникновенно, - Это будет нескоро, но это будет обязательно! Коммунизм настанет, когда вам будет сорок лет!
Класс отозвался легким вздохом изумления.
Уши Сережки Гуреева, сидящего на первой парте прямо передо мной, стали красными.
Меж тем директриса, и по совместительству – парторг школьной парторганизации, продолжала открывать нам секреты партии:

-Что же такое коммунизм, дети? Это значит от каждого по способностям, каждому – по потребностям. А это значит что? – по учительской привычке она прерывала свою речь вопросами, на которые тут же сама отвечала, - Что будет все, дети, кроме одного. Не будет только чего, дети? ДЕНЕГ! Наступит эра изобилия. В магазинах будет все свободно лежать… - директриса вздохнула и продолжила страстно, - и каждый из вас, любой человек, сможет придти в магазин и взять все что угодно без всяких денег! Не будет денег!...
-Не будет денег… - эхом повторил класс.
-Да, да! Они никому не будут нужны, - убежденно тряхнула седоватыми кудряшками шестимесячной завивки директриса.
-А как же тогда покупать? – не выдержал отличник Саша Голик, и втянул голову в плечи, сам испугавшись своего вопроса.
-Молодец! – подбодрила его директриса, и продолжила, - а покупать больше ничего не придется. Когда вам будет сорок лет, вы будете приходить в магазин и просто брать то, что вам нужно. Вот представьте, вы придете в обувной магазин, сядете в удобное кресло, - директриса села на учительский стул, - к вам придет работник магазина, снимет с ваших ног ваши старые туфли и унесет их. А вам на ноги наденет новые, - тут директриса выставила вперед ногу в блестящей лодочке из коричневой кожи, и мы все уставились на нее, словно это была обувь, чудесным образом прилетевшая к нам в класс из далекого будущего.
-Вот что такое коммунизм, - добавила директриса и сыто рассмеялась, и снова встала. – Сомневаться не нужно, дети, нужно верить, верить твердо. И?... Учиться… - начала она, выжидательно оглядев наш 3 «Б».
-Учится, учиться и учиться! – хором проскандировали мы.
С задней парты, где весь урок сидела мышкой наша первая учительница Галина Ивановна, раздалось робкое покашливание. Директриса едва заметно кивнула, и продолжила:

-Ребята, чуть не забыла! У каждого советского школьника, комсомольца, пионера и октябренка весной два важных праздника! Кто отличник у нас? Кто мне сразу назовет эти красные дни календаря? Так, вижу, Света Кошелева, Саша Голик, Надя Маркелова! Лес рук! – директриса была довольна(руки подняли известные на всю школу отличники-активисты), но никого не спросила, - Эти дни должен чтить каждый. День рождения Владимира Ильича Ленина и День международной солидарности трудящихся. Других праздников для школьника нет. Хотя у вас могут быть, к стыду и сожалению, несознательные родственники, которые по необразованности и бескультурью красят яйца, и даже участвуют в религиозных культах! – голос директрисы стал грозным, - Ребята! Не поддавайтесь на провокации, не участвуйте в подобных постыдных мероприятиях. Решительно отметайте предложения недостойные звания пионера! А теперь – урок окончен!
После занятий, я направилась в музыкальную школу, где еле-еле высидела сольфеджио, желая поскорее уединиться с подружкой Милой Лариной и рассказать ей про коммунизм.
Мила училась в другой школе, имела старшую сестру Татьяну, и отличалась независимыми суждениями по многим вопросам. Мы с Милой обожали возвращаться домой после хора и сольфеджио самой длинной дорогой, заглядывая по пути во все киоски и магазины нашего маленького города. Всю дорогу из музыкалки мы обсуждали все то, что я услышала от директора нашей школы.
-Слушай, это же такая вечная вечность! – заявила Мила и зажмурилась.
-Да, долго ждать! Мил, а я вот не поняла, почему в обувном старые туфли забирать будут и уносить…
-Да! Может, они тебе еще нужны! Их же можно носить, когда плохая погода или там с собакой гулять!
-Мила, а в нашем городе есть церковь?
-Нет. Я никогда не видела, мы же с тобой все тут исходили вдоль и поперек! Может, до войны что-то такое было… А че ты спрашиваешь?
-Да нам директриса запретила ходить в церковь и яйца красить. Нельзя участвовать «в постыдных мероприятиях»!
-Ой, а моя бабуля говорит, что это древние обряды, они показывают смену времен года, Солнце возвращается после зимы и все такое. И церковь тут не причем даже…
-Тем более церкви никакой и нету!
-А я все думаю про сорок лет! Тебе сейчас сколько?
-Девять лет.
- 40 лет минус 9 лет равняется 31.. 31 один год ждать! Мы, наверное, станем уже очень-очень старыми… Слушай, айда в книжный, там такие календарики привезли! И открытки с цветами! – предложила Милка, и мы направились на улицу Советскую, где располагался книжный магазин с большим канцелярским отделом.
Истратив почти все карманные деньги на открытки с розами, и стеклянные рейсфедеры, которые, по нашему с Милой мнению, могли пригодиться во время игры в больницу, мы побрели в сторону дома. У Дворца Культуры Шахтеров нам нужно было прощаться: мне предстояло свернуть налево, а Миле топать прямо.
Мы неохотно распрощались, договорившись о новой встрече.
И тут я вспомнила, что дома мне велели купить хлеба. В кармане моем оставалось лишь 10 копеек. Буханка стоила либо 12, либо 18 копеек, значит, я могла купить полбуханки. Зажав в кулаке заветную монетку, я отправилась в продуктовый магазин «Огонек». Вначале я пошла в отдел, где продавались коврижки, кексы и жирные лепешки со странным названием «Шакир-чурек». Полюбовавшись вдоволь на недоступные сласти, я побрела к хлебному отделу. С продавщицей беседовала крупная тетка, мне подходить не хотелось, я замерла неподалеку, обдумывая, как мне лучше попросить разрезать хлеб.
Из-за штабеля консервных банок до меня доносился такой диалог:
-А куличи есть? – спрашивала грузная покупательница.
-Продали уже! – отозвалась продавщица.
-А в «девятом» нет, не знаете? – не сдавалась покупательница.
-Ой, не знаю, наверное, все уже разобрали. А вы сами испеките! – предложила продавщица, - И не забудьте яйца купить! – добавила она любезно.
-Да, купила уже! Сейчас вот и пойду варить и красить яички-то к праздничку! – покупательница сыто рассмеялась, и мне вдруг показалось, что я где-то уже слышала этот смех.
-Хорошее дело! – подбодрила продавщица.
Я подошла к прилавку, когда покупательница направилась к кассам, бережно держа перед собой ячейку с яйцами. Меня она не заметила, но я ее хорошо разглядела – это была наша директриса Людмила Ивановна Раковкина.

P.S.: Мне тут на днях 39 стукнуло. Год до коммунизма…