Воскресение
Mar. 11th, 2011 02:39 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
serebryakovaaЗнаешь, бывает, приходит письмо нежданно, например, от старой подруги или тех самых однокашников, что перевелись на третьем курсе, и ты поспешно отвечаешь, чтобы завязалось подобие диалога сквозь километры и часовые пояса, как рукопожатие через все эти годы и события…
Отправляешь и тут же принимаешься ждать ответ. Ты вроде суетишься, отдаешь распоряжения, куришь, смеешься, говоришь по телефону, все идет, как всегда, но только ты снова и снова хочешь проверить почту. А письма нет…
Это нежданное письмо обнаружилось случайно в папке спама. Адрес незнакомый. Темы нет.
«Нина Витальевна
приветствует
вас! Она сейчас у меня в гостях и разыскали мы девочек с вашего
класса, а они дали ваш эл адрес ответьте , пожалуйста!»
Я перечитывала и перечитывала, пока все-таки не догадалась, что имя-отчество в начале письма не мое, а моей классной дамы. Мы с ней тезки. Ответила поспешно, мол, все хорошо, замужем, дети, экономист. Рада, мол, что Вы, Нина Витальевна, меня разыскали. Отправила и села ждать… День, другой, третий. Предвкушала предстоящее общение. Даже мужу рассказала:
-Мне Классная написала, представляешь, разыскала меня. Лет 25 мы с ней не общались…
-Ты же не любишь все эти школьные сборища… - напомнил муж.
-Ты прав, не люблю. Но Наша Нина была такая, знаешь, особенная! Я ей ответила сразу же, а она не пишет.
-А чего ты сама ни разу за эти годы не написала? – поинтересовался муж.
-Да, мы перестали общаться еще в школе. Ей не нравилось, что я дружу с ее сыном… А мы были такие невинные дети, я так и не поняла, с чего она запретила…
Больше я об этом не говорила, но ждала письма. Поначалу дни тянулись, потом полетели недели, прошел месяц. Поняла, ждать бесполезно. И тут же нахлынули воспоминания. Так и тянет сказать банальное – как на фотобумаге в проявителе проступили нечеткие контуры, потом они стали темнее, четче и наполнились сочным сентябрьским золотом и зазвенели детскими голосами…
Вот я в 4 классе - длинные рыжие косички, форменное платье и белый фартук с оборками. Мы сидели, почти не дыша, в кабинете русского языка и литературы, и вошла наша новая учительница, Нина Витальевна Горюнова, такая строгая, чернобровая, статная. Красивые черные волосы уложены в замысловатую высокую прическу. Васильковое платье с белым воротничком и пронзительно-синие ее глаза. Глаза никогда мне не забыть – она глазами улыбалась!
Мы робели, сидели тихо-тихо, сложив руки перед собой на партах. Нина Витальевна вела урок литературы, читала стихи красивым бархатным голосом, потом присела за стол и ласково обратилась к мальчику за первой партой:
-Митя, спустись, пожалуйста, на первый этаж, принеси мне из буфета стакан сладкого чая. Ты скажи, что для меня. Они там знают…
Буфетчица действительно знала. И все в школе знали, и теперь узнали мы, что у классной дамы язва и ей нельзя волноваться.
А потом нас отправили в колхоз, и мы радовались отмене уроков, собирали картошку и наслаждались осенним солнцем. Нина Витальевна ловко развела костер и позвала нас печь картошку. Мы уселись в кружок и смеялись над всякими пустяками. А соль была в коробке из-под спичек, крупная, серая. Мы лакомились картошкой и Классная вспомнила песенку: «Ах, Картошка, ты Картошка! Пионеров идеал!». Потом мы играли в ручеек и «гори-гори ясно»…
В голове моей крутилось: «Взвейтесь кострами, синие ночи!» - искры от костра летели в темное небо…
В другой раз мы изучали лесочек возле картофельного поля. Оказалось, многие ребята не умеют различать деревья, только ель и березу. А Нина Витальевна стала рассказывать о каждом дереве, о его листьях, корнях и полезных свойствах. Пока мы гуляли, она читала стихи так, словно это и не стихи вовсе, а первое, что ей приходит на ум.
А потом наступила первая, очень длинная, как мне запомнилось, зима. Уроки, которые казались мне праздником, правила, которые Классная объясняла легко и весело. И долгие-долгие нити с потолка с нанизанными комочками ваты. Мы украшали класс, развешивали дождик, вырезали звезды и снежинки.
-А разве так бывает? – спросила я, указывая на ватные снежки под потолком.
-Бывает. Ты однажды увидишь именно такой снег, - заверила Нина Витальевна, и обратилась к классу. – Ребята, а какие виды снега Вы знаете?
-Иней, наст, изморозь, гололедица, поземка, пороша, буран, пурга… - включились мы в новую игру.
А потом был конкурс чтецов. В пионерской комнате мне дали текст – сиреневые буквы незнакомым почерком на листочке в линеечку. Мы с Ниной Витальевной начали репетировать после уроков.
-Дарья Властьевна! Соседка по квартире! – начала я.
-Ее отец Влас, там нет буквы «т» - «Дарья Власьевна» - поправила меня Нина Витальевна.
-А у меня написано через «т» - робко возразила я.
-Дай-ка мне посмотреть! - она поспешно исправила все ошибки в тексте, покачала головой и добавила, - Нина, здесь нужна особая, доверительная интонация. Ты не стих читаешь, пойми. Ты беседуешь с близким человеком. Ведь вы с соседкой в беде, вы голодаете вместе. Вам трудно. Очень трудно, Нина, и ты пытаешься поддержать ее сейчас…
Мы так каждую строчку разбирали, искали интонацию… И я читала:
«Дарья Власьевна, соседка по квартире,
сядем, побеседуем вдвоем.
Знаешь, будем говорить о мире,
о желанном мире, о своем.
Вот мы прожили почти полгода,
полтораста суток длится бой.
Тяжелы страдания народа —
наши, Дарья Власьевна, с тобой…».
На одной из репетиций в класс неожиданно вошла завуч. Я как раз читала:
«Пусть жилище светится и дышит,
полнится покоем и весной...
Плачьте тише, смейтесь тише, тише,
будем наслаждаться тишиной.
Будем свежий хлеб ломать руками,
темно-золотистый и ржаной.
Медленными, крупными глотками
будем пить румяное вино…»
Завуч послушала меня, заложив руки в карманы темно-коричневого костюма, и распорядилась:
-Чтой-то у вас девочка пить вино собирается? Про вино строчку уберите!
-Вы хотите, чтобы я стихи блокадницы Бергольц редактировала?! – надменно поинтересовалась Нина Витальевна.
Они вышли в коридор и долго спорили за дверью. Явилась пионервожатая, изъяла мой листок с текстом, потом вернула переписанный - куплет о вине вычеркнули. Потом еще что-то добавляли, вычеркивали, меняли местами. Конечно, во время выступления я все перепутала. Я и начала неверно, запнулась на отчестве, извинилась, начала заново…
После конкурса мне вручили грамоту об участии. Мне было стыдно перед Ниной Витальевной, ведь я выступала за весь наш класс.
На уроке литературы Нина Витальевна меня спросила:
-Нина, а тебе кто на конкурсе понравился?
Я задумалась… Выделить кого-то одного мне было трудно. И Классная неожиданно сказала мне:
-Нина, ты прекрасно читала! Ты должна была быть первой. Тебе не стоило останавливаться, даже если ты начала неправильно. Это моя ошибка – мне следовало научить тебя продолжать, не смотря ни на что…
Помню, это разговор потряс меня до глубины души. Я читала снова и снова, я учила стихотворения классиков, записалась в библиотеку, старалась прочувствовать новое стихотворение с листа. Помню, я тогда увлеклась Маяковским… Все чаще на разных уроках меня просили прочесть вслух всему классу правила, условия задачи, или отрывок из текста…
Да, Нина Витальевна, «Наша Нина», как мы ее называли, вскоре стала для меня главным человеком во всей школе. Она нас принимала, как своих, доверяла, могла дать ключ и послать к себе – принести забытую вещь. Она и жила через дорогу от школы. В маленькой квартире было уютно и чисто. Потемневшие портреты суровых крестьян на стенах. Светлые портреты улыбающихся малышей. Домотканые пестрые дорожки – половички. Жостовский поднос с алыми цветами. Самовар и оранжевые чашки в горошек. На письменном столе салатовые пачки наших тетрадок. И книги, сотни, тысячи книг повсюду от пола до потолка!
Гостей она любила и словно всякий час ждала.
А потом мы готовили выступление о подвиге Александра Матросова - Литературно-драматическая композиция. Там были и стихи, и проза, и воспоминания фронтовых товарищей героя. Готовили мы это силами «сборной» – лучшие чтецы старших классов получили задание защитить честь школы на городском смотре-конкурсе. Так странно, своих слов не помню, помню текст ребят, что читали до меня и после…
Наше выступление имело успех. Мы объездили несколько школ города, как настоящие гастролеры. В день Победы нас пригласили выступить перед ветеранами в кинотеатре «Родина». Помню, нам вручили цветы, а мы в едином порыве преподнесли букеты фронтовикам, сидящим в первом ряду.
После выступления наша «сборная» слонялась по кинотеатру. Мы обнаружили какой-то зальчик с роялем и принялись дурачиться. Но сосредоточенный мальчик из 7 класса не дал нам портить инструмент, ловко всех разогнал и заиграл красивую мелодию «АББА» - я потом узнала, он сам подобрал…
-Вот Павлин шпарит! – донеслось до меня.
-Да! Горюнов может!
Так я и узнала, что Павел Горюнов учиться в 7 классе нашей школы, на год старше меня.
Тут нас вызвали на сцену и наградили вымпелом и грамотой. Мы так радовались. Что всю дорогу в автобусе пели «барабан был плох, барабанщик – Бог!»…
Да, была весна, когда мы просто одурели от яркого солнца и изнывали в душных классах. И Нина вдруг скомандовала: «Все идем во двор!».
И на уроках литературы мы уходили на школьный стадион и учились играть в лапту, Наша Нина нас учила.
-Как же так?! – интересовалась завуч.
-Согласно учебному плану - отзывалась Наша Нина невозмутимо. – Изучаем Некрасова – «Ознакомление с бытом русского крестьянства»…
А в восьмом классе шефы нам подарили телевизор. Нина Витальевна включила его еще на перемене и попросила всех смотреть очень внимательно:
-Это очень важно! Вы однажды вспомните и поймете, ребята!
И мы смотрели утренний повтор вчерашнего взрослого фильма. И вдруг увидели, что у Нашей Нины прическа, как у главной героини Елены.
Это были «Дни Турбиных»…
А потом нежданно пришло второе письмо, представляешь, когда я уже не ждала его. Два месяца прошло. Я потом дату посмотрела…
«Милая, дорогая моя девочка. Твое письмо получила моя сестра, и лишь сегодня она переслала его мне.
И вот теперь я могу общаться с тобой всегда. Мне всегда хотелось найти тебя и поговорить, даже попросить прощения - сама знаешь за что. Прости меня, я тебя люблю и всегда помню.
Я теперь иностранка, живу в Риге, рядом с моими внуками. У меня их трое: Яшка – сын Михаила, и двое Пашиных.
Нина, Паши нет уже десять лет.
Даст Бог, когда-нибудь ты приедешь ко мне в Ригу.
Привет всем твоим.
Нина Витальевна».
(Окончание следует)
Отправляешь и тут же принимаешься ждать ответ. Ты вроде суетишься, отдаешь распоряжения, куришь, смеешься, говоришь по телефону, все идет, как всегда, но только ты снова и снова хочешь проверить почту. А письма нет…
Это нежданное письмо обнаружилось случайно в папке спама. Адрес незнакомый. Темы нет.
«Нина Витальевна
приветствует
вас! Она сейчас у меня в гостях и разыскали мы девочек с вашего
класса, а они дали ваш эл адрес ответьте , пожалуйста!»
Я перечитывала и перечитывала, пока все-таки не догадалась, что имя-отчество в начале письма не мое, а моей классной дамы. Мы с ней тезки. Ответила поспешно, мол, все хорошо, замужем, дети, экономист. Рада, мол, что Вы, Нина Витальевна, меня разыскали. Отправила и села ждать… День, другой, третий. Предвкушала предстоящее общение. Даже мужу рассказала:
-Мне Классная написала, представляешь, разыскала меня. Лет 25 мы с ней не общались…
-Ты же не любишь все эти школьные сборища… - напомнил муж.
-Ты прав, не люблю. Но Наша Нина была такая, знаешь, особенная! Я ей ответила сразу же, а она не пишет.
-А чего ты сама ни разу за эти годы не написала? – поинтересовался муж.
-Да, мы перестали общаться еще в школе. Ей не нравилось, что я дружу с ее сыном… А мы были такие невинные дети, я так и не поняла, с чего она запретила…
Больше я об этом не говорила, но ждала письма. Поначалу дни тянулись, потом полетели недели, прошел месяц. Поняла, ждать бесполезно. И тут же нахлынули воспоминания. Так и тянет сказать банальное – как на фотобумаге в проявителе проступили нечеткие контуры, потом они стали темнее, четче и наполнились сочным сентябрьским золотом и зазвенели детскими голосами…
Вот я в 4 классе - длинные рыжие косички, форменное платье и белый фартук с оборками. Мы сидели, почти не дыша, в кабинете русского языка и литературы, и вошла наша новая учительница, Нина Витальевна Горюнова, такая строгая, чернобровая, статная. Красивые черные волосы уложены в замысловатую высокую прическу. Васильковое платье с белым воротничком и пронзительно-синие ее глаза. Глаза никогда мне не забыть – она глазами улыбалась!
Мы робели, сидели тихо-тихо, сложив руки перед собой на партах. Нина Витальевна вела урок литературы, читала стихи красивым бархатным голосом, потом присела за стол и ласково обратилась к мальчику за первой партой:
-Митя, спустись, пожалуйста, на первый этаж, принеси мне из буфета стакан сладкого чая. Ты скажи, что для меня. Они там знают…
Буфетчица действительно знала. И все в школе знали, и теперь узнали мы, что у классной дамы язва и ей нельзя волноваться.
А потом нас отправили в колхоз, и мы радовались отмене уроков, собирали картошку и наслаждались осенним солнцем. Нина Витальевна ловко развела костер и позвала нас печь картошку. Мы уселись в кружок и смеялись над всякими пустяками. А соль была в коробке из-под спичек, крупная, серая. Мы лакомились картошкой и Классная вспомнила песенку: «Ах, Картошка, ты Картошка! Пионеров идеал!». Потом мы играли в ручеек и «гори-гори ясно»…
В голове моей крутилось: «Взвейтесь кострами, синие ночи!» - искры от костра летели в темное небо…
В другой раз мы изучали лесочек возле картофельного поля. Оказалось, многие ребята не умеют различать деревья, только ель и березу. А Нина Витальевна стала рассказывать о каждом дереве, о его листьях, корнях и полезных свойствах. Пока мы гуляли, она читала стихи так, словно это и не стихи вовсе, а первое, что ей приходит на ум.
А потом наступила первая, очень длинная, как мне запомнилось, зима. Уроки, которые казались мне праздником, правила, которые Классная объясняла легко и весело. И долгие-долгие нити с потолка с нанизанными комочками ваты. Мы украшали класс, развешивали дождик, вырезали звезды и снежинки.
-А разве так бывает? – спросила я, указывая на ватные снежки под потолком.
-Бывает. Ты однажды увидишь именно такой снег, - заверила Нина Витальевна, и обратилась к классу. – Ребята, а какие виды снега Вы знаете?
-Иней, наст, изморозь, гололедица, поземка, пороша, буран, пурга… - включились мы в новую игру.
А потом был конкурс чтецов. В пионерской комнате мне дали текст – сиреневые буквы незнакомым почерком на листочке в линеечку. Мы с Ниной Витальевной начали репетировать после уроков.
-Дарья Властьевна! Соседка по квартире! – начала я.
-Ее отец Влас, там нет буквы «т» - «Дарья Власьевна» - поправила меня Нина Витальевна.
-А у меня написано через «т» - робко возразила я.
-Дай-ка мне посмотреть! - она поспешно исправила все ошибки в тексте, покачала головой и добавила, - Нина, здесь нужна особая, доверительная интонация. Ты не стих читаешь, пойми. Ты беседуешь с близким человеком. Ведь вы с соседкой в беде, вы голодаете вместе. Вам трудно. Очень трудно, Нина, и ты пытаешься поддержать ее сейчас…
Мы так каждую строчку разбирали, искали интонацию… И я читала:
«Дарья Власьевна, соседка по квартире,
сядем, побеседуем вдвоем.
Знаешь, будем говорить о мире,
о желанном мире, о своем.
Вот мы прожили почти полгода,
полтораста суток длится бой.
Тяжелы страдания народа —
наши, Дарья Власьевна, с тобой…».
На одной из репетиций в класс неожиданно вошла завуч. Я как раз читала:
«Пусть жилище светится и дышит,
полнится покоем и весной...
Плачьте тише, смейтесь тише, тише,
будем наслаждаться тишиной.
Будем свежий хлеб ломать руками,
темно-золотистый и ржаной.
Медленными, крупными глотками
будем пить румяное вино…»
Завуч послушала меня, заложив руки в карманы темно-коричневого костюма, и распорядилась:
-Чтой-то у вас девочка пить вино собирается? Про вино строчку уберите!
-Вы хотите, чтобы я стихи блокадницы Бергольц редактировала?! – надменно поинтересовалась Нина Витальевна.
Они вышли в коридор и долго спорили за дверью. Явилась пионервожатая, изъяла мой листок с текстом, потом вернула переписанный - куплет о вине вычеркнули. Потом еще что-то добавляли, вычеркивали, меняли местами. Конечно, во время выступления я все перепутала. Я и начала неверно, запнулась на отчестве, извинилась, начала заново…
После конкурса мне вручили грамоту об участии. Мне было стыдно перед Ниной Витальевной, ведь я выступала за весь наш класс.
На уроке литературы Нина Витальевна меня спросила:
-Нина, а тебе кто на конкурсе понравился?
Я задумалась… Выделить кого-то одного мне было трудно. И Классная неожиданно сказала мне:
-Нина, ты прекрасно читала! Ты должна была быть первой. Тебе не стоило останавливаться, даже если ты начала неправильно. Это моя ошибка – мне следовало научить тебя продолжать, не смотря ни на что…
Помню, это разговор потряс меня до глубины души. Я читала снова и снова, я учила стихотворения классиков, записалась в библиотеку, старалась прочувствовать новое стихотворение с листа. Помню, я тогда увлеклась Маяковским… Все чаще на разных уроках меня просили прочесть вслух всему классу правила, условия задачи, или отрывок из текста…
Да, Нина Витальевна, «Наша Нина», как мы ее называли, вскоре стала для меня главным человеком во всей школе. Она нас принимала, как своих, доверяла, могла дать ключ и послать к себе – принести забытую вещь. Она и жила через дорогу от школы. В маленькой квартире было уютно и чисто. Потемневшие портреты суровых крестьян на стенах. Светлые портреты улыбающихся малышей. Домотканые пестрые дорожки – половички. Жостовский поднос с алыми цветами. Самовар и оранжевые чашки в горошек. На письменном столе салатовые пачки наших тетрадок. И книги, сотни, тысячи книг повсюду от пола до потолка!
Гостей она любила и словно всякий час ждала.
А потом мы готовили выступление о подвиге Александра Матросова - Литературно-драматическая композиция. Там были и стихи, и проза, и воспоминания фронтовых товарищей героя. Готовили мы это силами «сборной» – лучшие чтецы старших классов получили задание защитить честь школы на городском смотре-конкурсе. Так странно, своих слов не помню, помню текст ребят, что читали до меня и после…
Наше выступление имело успех. Мы объездили несколько школ города, как настоящие гастролеры. В день Победы нас пригласили выступить перед ветеранами в кинотеатре «Родина». Помню, нам вручили цветы, а мы в едином порыве преподнесли букеты фронтовикам, сидящим в первом ряду.
После выступления наша «сборная» слонялась по кинотеатру. Мы обнаружили какой-то зальчик с роялем и принялись дурачиться. Но сосредоточенный мальчик из 7 класса не дал нам портить инструмент, ловко всех разогнал и заиграл красивую мелодию «АББА» - я потом узнала, он сам подобрал…
-Вот Павлин шпарит! – донеслось до меня.
-Да! Горюнов может!
Так я и узнала, что Павел Горюнов учиться в 7 классе нашей школы, на год старше меня.
Тут нас вызвали на сцену и наградили вымпелом и грамотой. Мы так радовались. Что всю дорогу в автобусе пели «барабан был плох, барабанщик – Бог!»…
Да, была весна, когда мы просто одурели от яркого солнца и изнывали в душных классах. И Нина вдруг скомандовала: «Все идем во двор!».
И на уроках литературы мы уходили на школьный стадион и учились играть в лапту, Наша Нина нас учила.
-Как же так?! – интересовалась завуч.
-Согласно учебному плану - отзывалась Наша Нина невозмутимо. – Изучаем Некрасова – «Ознакомление с бытом русского крестьянства»…
А в восьмом классе шефы нам подарили телевизор. Нина Витальевна включила его еще на перемене и попросила всех смотреть очень внимательно:
-Это очень важно! Вы однажды вспомните и поймете, ребята!
И мы смотрели утренний повтор вчерашнего взрослого фильма. И вдруг увидели, что у Нашей Нины прическа, как у главной героини Елены.
Это были «Дни Турбиных»…
А потом нежданно пришло второе письмо, представляешь, когда я уже не ждала его. Два месяца прошло. Я потом дату посмотрела…
«Милая, дорогая моя девочка. Твое письмо получила моя сестра, и лишь сегодня она переслала его мне.
И вот теперь я могу общаться с тобой всегда. Мне всегда хотелось найти тебя и поговорить, даже попросить прощения - сама знаешь за что. Прости меня, я тебя люблю и всегда помню.
Я теперь иностранка, живу в Риге, рядом с моими внуками. У меня их трое: Яшка – сын Михаила, и двое Пашиных.
Нина, Паши нет уже десять лет.
Даст Бог, когда-нибудь ты приедешь ко мне в Ригу.
Привет всем твоим.
Нина Витальевна».
(Окончание следует)
