О Кошке, сугробах и материнском сердце…

Как ни начинай эту историю, без присказки никак нельзя. Слушайте, будет вам и сказка, и картинки.
Всю мою жизнь до 6 класса я прожила в родном городке Нелидово Тверской области. Жизнь была скромной, на зарплату двух специалистов с высшим образованием прожить семье с двумя детьми не удавалось. После окончания Московского горного института, мой отец по распределению работал на одной из Нелидовских шахт. В августе 1983 года он поехал в Коми АССР, в город Воркуту, где устроился на шахту Воргашорская. Когда он сумел немного устроиться на новом месте, мы с мамой и сестрой последовали за ним. Переезд наш проходил в январе 1984 года, на зимних каникулах - посередине моего шестого класса.
Мы ехали в никуда, смутно представляя себе, что нас ждет на новом месте.
Мне было 12 лет, маме – 32, а сестре Ольге – 4 года.
Сперва мы направились из родного городка в Москву. Это было привычно – всего одна ночь в дороге. А затем нам предстояло из Москвы ехать в Воркуту - суммарное время в пути 40 часов 40 минут.
Это было первое столь продолжительное путешествие моей жизни.
Я стояла в коридоре купейного вагона и всматривалась в замерзшее окно, боясь хоть что-нибудь пропустить… Я смотрела на свое отражение в темном стекле и мысленно перебирала, словно строки из писем отца, то немногое о Воркуте, что недавно узнала: Заполярье, Уральские горы, полярная ночь, олени… а еще пурга и северное сияние.
Всю дорогу я предвкушала встречу с отцом, которого не видела 5 месяцев.
Я ликовала, сверяя название станций из расписания, и города за окном, которые мы миновали.
Я запоминала названия городов: Ярославль, Вологда, Коноша, Вельск, Кулой, Котлас…
Опасаясь отвлечься, словно от моего неусыпного контроля зависело, пройдет поезд по маршруту или заплутает… И точно почуяв мое сомнение, под Котласом состав пошел назад! изумлению нашему не было предела. Я срочно направилась к расписанию у купе проводника, а он расхохотался глядя на меня: «В первый раз едешь? Так нужно, не бойся! Такая хитрая дорога!» - и точно, поезд вновь направился к Воркуте: Сольвычегодск, Микунь, Княжпогост, Ухта, Сосногорск, Каджером, Печора, Инта, Сивая Маска, Сейда…
Помню, было очень грустно видеть, что от станции к станции деревьев за окном становилось все меньше.
Воркута! Какой-то странный незнакомый воздух… Перрон, сумки и чемоданы… Отец, такой непривычный, новый, и вместе с тем, родной! И наши первые объятия. И теперь снова в дорогу: автобус, и за окном огромный шар, опоясанный подобно Сатурну кольцом с надписью – «Воркута - 67 Параллель», и громадные сугробы повсюду.
Центральная автобусная остановка города. Пока отец пытался договориться с таксистом, стало как-то резко кинематографически темнеть, а бурые буквы над остановкой налились сочным алым неоновым светом «Площадь Металлистов».
Подступившие сумерки окончательно запутали меня: и куда девался день, ведь на часах было лишь около двух часов.
Такси. И очень долгая дорога между низким небом и снегом, по снегу и под снегом. Нас угораздило приехать во время пурги.
Мы наконец-то подъехали к поселку Воргашор: новостройки радостно светились ярко-желтыми огнями, но неожиданно для меня такси свернуло направо в темноту, и поехало осторожнее и тише между темных гаражей… Еще несколько минут и такси остановилось у огромного грязно-розового сооружения, благоухающего терпко свиным навозом несмотря на мороз.
Дальше дороги не было, только тропинка. Идти следовало гуськом, след в след…
Я пошла, стараясь не сводить взгляда с отцовской спины, что было непросто – снег забивался в глаза, и тут же таял на лбу и щеках, стекая пресными слезами за воротник…
И вот наконец-то наш домик:

Старый Воргашор. 1984 год. Так домик выглядел летом, когда ненадолго таял снег.

Один только адрес домика чего стоил: «Железнодорожный отвод дом №3» - домик находился аккурат между ж/д путями и шестиметровым забором, обязанным останавливать снег. Забор с обилием снега не справлялся: по утрам к путям, задорно хохоча, приходили румяные тетки и лопатами очищали рельсы.
В первый наш северный день, который мне запомнился как бесконечный вечер, мы ничего этого еще не знали, и домик не сумели разглядеть, а лишь с изумлением озирались по сторонам, пытаясь понять, как же мы тут будем жить…
С порога мы попали в длинные сени (далее по курсу находился туалет и небольшой угольный склад). Из сеней налево вела дверь в квадратную комнату с громоздкой печью посередине.
Я помню, в дальнем углу стоял накрытый стол, разнокалиберные стулья и табуреты, в противоположном углу была сиротливая кровать, а над кроватью черно-белая фотография группы АББА. Тут же спешно явились молодые улыбающиеся люди – наши новые соседи. Все они были земляки из Нелидово. Это были шахтеры и их жены, такие же переселенцы, как и мы, помогающие отцу обустроить дом к нашему приезду (один из мужчин встречал нас с отцом на вокзале).
Не в один день, и не за одну неделю, но постепенно это странное место превратилось в наш дом. Мы поделили пространство на три зоны: прямоугольную комнату с двумя окнами, «прихожую» и маленькую квадратную коморку с окном, закрытым ставней.
Прихожая, а точнее - пространство между входной дверью и печью, являлась и «кухней» (здесь был стол и электроплитка с двумя конфорками), и «ванной» – здесь был железный рукомойник. По выходным дням, жарко натопив печь и натаскав воды, здесь же устраивали для сестренки «водные процедуры» в детской ванночке. В крохотной коморке уместилась лишь двухъярусная кровать, и холодильник, здесь же была печная лежанка, на которой я организовала книжные полки.
Печь полагалось топить углем. Печь занимала львиную долю помещения, но была скверно сложена, на ней нельзя было готовить, лишь подогревать воду. К тому же она начала дымить и ее пришлось спешно ремонтировать… Не могу себе представить, как переживала мама, но отец брался устранять любую неполадку в доме с олимпийским спокойствием и уверенностью в неминуемом успехе.
За водой нужно было ходить до свинарника – там была будочка, оберегающая от ветров и морозов колонку. Воду набирали в бидон, и везли его на санках до дома.

За водой. 1985 год. Моя сестра Ольга (5 лет) и Кошка. Старый Воргашор.

Наш домик находился на так называемом «Старом» Воргашоре, а все блага цивилизации: школы, магазины, поликлиника, прачечная, баня, парикмахерская, кафе, столовые, горсовет - на новом Воргашоре.
До поселка Воргашор следовало идти пешком полтора км: по тропинке в снегу до свинарника, затем по дороге до шоссе. Дорога проходила мимо собачьего питомника и гаражей. Но дорогу чистили – и это было важно.
Но все это нам еще предстояло открывать. Мы постепенно обустраивались на новом месте: учились топить углем печь, распознавать надвигающуюся пургу, рационально планировать свое время и дела – составляли списки перед выходом из дома, чтобы ничего не забыть.
Даже радио в домике не было. Я сама на глазок определяла «актированный» день в школе или нет – точнее сказать, оценивала свои шансы дойти до поселка.
Из всех благ цивилизации в домике имелось электричество и кошка Маша. Кошка была приходящая, классическая. Или классически приходящая. Она возникала в запертом изнутри доме неведомо как, сидела немым изваянием у жаркой печи, исправно ловила мышей, и так же непостижимо исчезала на неопределенный срок в Полярной ночи. Не часто среди людей встретишь такой ум, каким была наделена та кошка. Сегодня я хочу рассказать о ней.
Какое длинное вступление получилось!

Продолжение здесь

О Кошке, сугробах и материнском сердце… (продолжение)

Начало здесь

Когда погода портилась, и ветер выл и стонал в печной трубе, моя сестренка Ольга говорила: «Страшный Воркут дует!» - звук был похож на игру варгана. Приехали в Воркуту, где живет Воркут – логично!
Начиналась пурга, и в домике сама собой возникала Кошка. Была она старая, мудрая и упрямая. Кошка была очень пушистая, красивого тигрового окраса. Она не признавала панибратства, не откликалась на «кис-кис», не позволяла себя гладить… В память о наших первых встречах у меня на запястье остался белый шрам.

Но мороз и ласка сделали свое дело. Кошка стала являться к нам чаще. Она оценила старания моих родителей, превративших развалюху в уютный домик. Кошка стала ночевать в доме, и даже иногда принимала еду. Делала она это скорее из уважения к матери – главным ее лакомством были мыши.
Кошка приходила и уходила, все чаще задерживаясь. Она изучила каждого из нас, наши привычки и слабости. Она знала, что у отца аллергия и никогда не приближалась к его вещам, не занимала его место. Она любила сидеть на коленях у матери, всякий раз спрашивая красивым грудным звуком, можно ли приблизиться. У нее получалось долгое «Мо-о-о!» - «Можно?».
Ночами мама будила кошку и показывала ей мышиную норку на кухне. Кошка покорно направлялась на службу – она караулила мышь часами, сидела вся взъерошенная, напоминая заспанного человека, но пост не покидала.
Шажок за шажком мы продвигались на встречу друг к другу.
И через год своих очередных котят она родила в доме. Выбрала самое надежное и безопасное место - на моей спине, точно зная, что до звонка будильника я не повернусь!

1985 год. Началась наша третья зимовка на Старом Воргашоре.
Я ходила в школу, отводя сестру в садик, и забирая ее после окончания уроков. В мои обязанности входило забирать белье из прачечной, покупать продукты в универсаме, растапливать печь и кормить сестру ужином. Я не воспринимала свою жизнь тяжелой или особенной. Отец устраивал нам ледяные горы, с которых мы носились на огромной ледянке. Я находила время гулять с соседскими ребятами. И жизнь на Старом Воргашоре наконец уравняла меня с маленькой сиротой Козеттой из романа Гюго, которую мне постоянно ставила в пример мать.
Пришел февраль, началась череда затяжных вьюг и метелей. Старожилы уверяли, что такой суровой зимы не было лет десять. Нашу входную дверь и дорожку сильно заметало.
Однажды мы просидели в доме двое суток – у отца были отгулы, воды и продуктов было запасено достаточно… В трубе завывало, ахало и хихикало…

Когда ветер стих, нам неожиданно постучали. Но не в дверь, а в крышу. Мы с отцом вышли отворить. Дверь открывалась на себя. Когда мы ее открыли, то обнаружили что весь дверной проем забит плотно утрамбованным снегом. Наш домик буквально по самую крышу замело. Сверху оставалось сантиметров 20-ть свободного места - две радостные мордашки соседских детей – Коли и Люды Савиных - улыбались нам. Чтобы заглянуть к нам в дверь, детям пришлось лечь на снег.
Мы дружно принялись откапывать дверь. Отец быстро сообразил, что легче сделать проход в снегу между домом и сугробом, дав возможность снегу и дальше нас заметать, и тем самым утеплять дом. Мы сделали 6 метровый тоннель от двери к тропинке вдоль дома, из досок соорудили крышу над тоннелем и вскоре снег и ветер превратили наш домик в снежную берлогу. В снегу горело оконце, сверху угадывался треугольник крыши, а справа сбоку в снегу был темный проход. Соседские дети играли в нашем тоннеле в прятки. Соседка тетя Надя боялась к нам ходить – ее напугали ребята.
Именно той суровой зимой наши отношения с кошкой перешли на иной уровень.

Прогулка. 1985 год. Старый Воргашор. Обратите внимание на столбик слева от девочки - это нормальный стандартный столб и на нем провода. Сугроб так вырос за зиму, что провод приходилось перешагивать. На заднем плане - водонапорная башня "выглядывает" из-за сугроба.

Однажды кошка явилась в дом и принялась громко кричать, словно звать кого-то. Она металась из угла в угол и стонала. Мы пытались ее успокоить и приласкать, но кошка была безутешна. И тут Ольга (ей тогда было 6 лет) стала звать кошку высоким пронзительным писком. По словам Ольги, она хотела лишь немного подразнить кошку, отвлечь ее. Но услышав детский писк, кошка застыла на миг, громко отозвалась, СЛОВНО ЗАЗВЕНЕЛА ВСЕМ ТЕЛОМ, и бросилась К Ольге. С того часа были они неразлучны. Кошка и девочка.
В очередной раз ремонтируя печь, отец обнаружил на чердаке замерзших котят – видно кошка родила и не успела их облизать… Вот и разгадка!
Кошка и девочка вместе гуляли, играли, переговариваясь на своем, лишь им понятном, языке. Кошка никогда не покидала девочку.

На крыше. 1985 год. Ольга и Кошка играют на крыше домика.

Одной из проблем жизни на Старом Воргашоре было соседство с питомником, где разводили немецких овчарок. Иногда собак выпускали побегать по округе, мало заботясь о том, что они могут причинить вред людям. Отец учил меня, как себя вести, когда подходят собаки.
Несколько раз они кидались ко мне, когда я возвращалась из школы домой.
Мне просто везло, что тетка из питомника успевала их отозвать. Но однажды собаки гуляли во время пурги, и попали в роторную машину, очищающую снег на дороге. Водитель их просто не видел… Но и этот трагичный случай не прибавил ума сотрудникам питомника…
Как-то раз шестилетняя Ольга отошла от дома, следом привычно бежала кошка. И тут я увидела, что наперерез сестре несется огромная овчарка. Мы с мамой осознали, что не успеем догнать девочку…
«НЕ УСПЕЕМ» - Эти слова буквально повисли глыбой над нашими головами.
Собака подскочила к ребенку, клацнули челюсти, … миг, в сторону пса метнулся маленький серый клубочек. Раздался пронзительный визг, и собака, поджав хвост, с воем помчалась прочь.
А тут как раз к ребенку подскочили мы. Кошка стояла рядом с сестрой: шерсть дыбом, спина дугой… Спасла котенка!
-Все в порядке, Машенька, не бойся собачку! – гладила сестра кошку.

Я спасу тебя, Котенок! 1985. Девочка гуляет с Кошкой "вокруг" дома.

Мы вместе прожили много счастливых дней. У кошки были еще котята – здоровые, веселые и смышленые. Всех котят всегда разбирали соседи.
А весной весь этот снег растаял, затопив наш домик по колено. Мы спешно перебрались в дом соседей-земляков, отбывших в отпуск на историческую родину. Кошка нашла нас и там.
Мы прожили на Старом Воргашоре три долгих зимы. Я всегда вспоминаю эти годы с особым чувством: там было уютно и тепло, в этом маленьком домике на Крайнем севере.
А наша дивная Кошка однажды ушла в морозную полярную ночь.

Я никогда не перестану ждать ее.