Телеграмма
Apr. 23rd, 2010 11:39 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
serebryakovaaМумрику,человеку и журналу
http://mumrik-snussi.livejournal.com
Комната была огромная, неправильной формы, с трапециевидным эркером, украшенным бирюзово-желтыми витражами. Всякий раз как мы приезжали погостить к Хельге Карловне, нам выделялась именно эта гостиная, «бывшая ювелиршина», как называла ее моя мама, с темной полированной мебелью, с громоздким хрусталем ваз и салатников, с хрупкими гедеэровскими статуэтками гологрудых танцовщиц, украшающих стеклянные полочки серванта, с креслами под торшером, где незаметно досыпала свой век бабушка Фрида.
А еще в этой квартире часто гостила темноволосая, голубоглазая девочка Дора, которая приходилась мне троюродной теткой, хотя была меня младше на 4 года и почти не выговаривала шипящие. Но деваться нам было некуда, приходилось дружить. Ни в гостиной, ни в других комнатах квартиры, одна из которых именовалась «детской», не было ни единой игрушки или книги. Поэтому мы с Дорой с самого младенчества играли бижутерией Хельги Карловны. Вот и в тот день мы тихонечко прошли в гостиную, и шмыгнули под обеденный стол, накрытый тяжелой скатертью с мережками и алыми маками. Хельга Карловна гордилась своим рукоделием, она часто вспоминала, как вышивала на заказ салфетки для этажерок по послевоенной моде, и это помогло их семье выжить.
-Ну, принесла? – спросила я Дору одними губами.
-Угу! – кивнула Дора, и достала из под кофты плоскую шкатулку с клипсами своей бабки. Я вытащила из-за пазухи зеркало и карандаш для подводки бровей. Мы предвкушали большое развлечение.
Тут в гостиную вошел дед Доры, Всеволод Константинович, миниатюрный красавец, с холеными руками и военной выправкой. Он как всегда был в гимнастерке и серых брюках. Всеволод Константинович на ходу продолжал спорить, адресуя свои аргументы зятю Толику, отцу Доры, который вскоре появился на пороге гостиной вслед за тестем, худой, жилистый, с длинными волосами до плеч и очень короткой челкой. Толик был в черных клешах и голубой нижней майке, в одной руке он сжимал картофелину, а в другой – нож… Мужчины что-то искали в секретере, не находили, и Толик позвал жену, но на зов явилась его мать, и только потом – жена Сонечка.
Мы с Дорой переглянулись. Дора сделала страшные глаза, я пожала плечами, не проронив ни звука. Чего их всех принесло в гостиную именно сейчас? Удрать не было никакой возможности. Из гостиной было два выхода: узенькая дверочка слева от фортепьяно вела в маленькую, тесную спаленку (сейчас на ее пороге замерла вторая, «приходящая» бабушка Доры, Аграфена Никодимовна), а напротив эркера располагались роскошные распашные двери, ведущие в переднюю и в коридор, сквозь слепую кишку которого можно было незаметно проскочить на кухню или в детскую.
Мы с Дорой приникли к дырочкам мережек и почти не дышали.
И тут щелкнул замок входной двери, и в переднюю вошла Хельга Карловна…
Хельга Карловна с отрешенным видом чуть задержалась на пороге гостиной, опершись о дверной косяк рукой в темной шелковой перчатке: голова с копной изысканно уложенных волос чуть влево, подбородок вперед, ярко очерченные губы сжаты. Хельга Карловна красиво вздохнула, дождалась всеобщего внимания, и прошла к своему креслу, звонко впечатывая каждый шаг в паркет. Бордовая ткань платья приятно шуршала в такт ее шагам. В тот день Хельга Карловна особенно напоминала Аллу Назимову в ее лучших ролях. Этот выход был одним из ее образцово-показательных, наверняка многократно отрепетирован в одиночестве.
Все замерли, уставившись на нее, но она держала паузу, неспешно снимая перчатки. И когда волна нетерпения откатила, уступая внезапному приливу страха, Хельга Карловна изрекла:
-Я только что телеграфировала в Кремль…
Повисла напряженная тишина.
-Кому? – не подумав брякнул зять Толик.
-Горбачеву, - ответствовала теща и грациозно откинулась на мягкую спинку кресла.
Тут заговорили все, сразу, громко, перебивая друг друга.
Показательно, но никто не спросил, почему, зачем, по какой причине. О причинах речи не было, ибо говорено до оскомины, из сита в решето перелито, и бумажки все подшиты-завизированы, комиссии заседали, да не высидели, и крыша течет, хоть ты душ принимай, и голуби… И никаких результатов год за годом!
-Вот теперь, сватья, вам припомнят оккупированную территорию, и черту оседлости, и Вашу тягу к прекрасному! – с ненавистью сказала Аграфена Никодимовна, мать Толика.
Маленькая, упитанная, с пегими барашками перманента на круглой голове, в коричневом трикотажном костюме с вышитыми ассиметричными треугольниками алого и желтого цвета на груди, она стояла подбоченившись и ждала ответа от Хельги Карловны.
Хельга Карловна словно не слышала ее.
-А это, прости господи, здесь причем? – отозвался Всеволод Константинович.
-Советские люди «по тиятрам» каждую неделю не ходют! – сообщила Аграфена Никодимовна.
-Ну, да, они на огородах колени протирают…
-Вам теперь все всплывет, и чемодан ресторанных платьев конфискуют! – продолжала Аграфена Никодимовна, все больше распаляясь.
Не обращая внимания на последнее замечание, муж спросил Хельгу Карловну:
-Но КАК, КАК ты это сделала?
-Как Вам это удалось? – подхватил за ним зять Толик.
-Я пошла с паспортом, со всеми документами. Специально в воскресенье, чтобы очереди не было.
-И сразу взяли?
-Нет, уговаривали отказаться от этой идеи. Тетка из окошечка спросила: «Вы с ума сошли?» - а я ей – справку из психдиспансера…
-И как вам ее дали, я поражаюсь! – с новой силой продолжила Аграфена Никодимовна, - Вот теперь все всплывет! И на кой, спроси беса, мой Толик с вашей пигалицей связался?!
-Да уймите вы ее! – вдруг страшно закричал муж Хельги Карловны, человек утонченный, деликатный, не раз менявший документы, имя, дату рождения и города, дабы скрыть свое непролетарское происхождение.
-Вы мне свои барские команды оставьте, а то передач в тюрьму не дождетесь! – бубнила сватья, отступая на всякий случай в глубь маленькой спаленки.
-Да хватит уже, мама! – оборвал ее Толик.
-А ты мне не мамкай! Голуби ей помешали!...
-Голуби нам помешали, мама! У нас крыша течет, ты забыла!
Хельга Карловна в своем кресле замерла бледной статуей.
-Да чего теперь-то поделаешь! С такой тещей зятю и врагов не нужно! – продолжала стенать сватья из спальни. – Теперь только «воронка» и жди…
-И если что и было тайной, Вы орали так, что всему подъезду известно наше темное прошлое, - резко оборвала ее невестка Сонечка, унаследовавшая благородные черты своего отца, и стройность матери.
-Ах, так! Я значит орала!...
-И обязательно ретузы надо взять! – подала голос из своего кресла баба Фрида.
-Неча было с ней родниться! – свекровь перешла на рэп, - Хряк павлина не снесет!
-Совершенно с Вами согласна! – неожиданно отозвалась Хельга Карловна, едва заметная усмешка заиграла на ее губах.
….Далее валериановые капли, слезы, проклятия, хлопанье дверьми.
-А вот ретузы я бы на вашем месте прямо сейчас стала искать! – напоследок заявила сватья.
Что еще? Нам не влетело. Не до нас было.
Толик и Сонечка вскоре уехали на историческую родину Хельги Карловны.
Хельга Карловна много лет общалась с Агрофеной Никодимовной.
Ах, крыша?
Крыша была починена на следующий день.
http://mumrik-snussi.livejournal.com
Комната была огромная, неправильной формы, с трапециевидным эркером, украшенным бирюзово-желтыми витражами. Всякий раз как мы приезжали погостить к Хельге Карловне, нам выделялась именно эта гостиная, «бывшая ювелиршина», как называла ее моя мама, с темной полированной мебелью, с громоздким хрусталем ваз и салатников, с хрупкими гедеэровскими статуэтками гологрудых танцовщиц, украшающих стеклянные полочки серванта, с креслами под торшером, где незаметно досыпала свой век бабушка Фрида.
А еще в этой квартире часто гостила темноволосая, голубоглазая девочка Дора, которая приходилась мне троюродной теткой, хотя была меня младше на 4 года и почти не выговаривала шипящие. Но деваться нам было некуда, приходилось дружить. Ни в гостиной, ни в других комнатах квартиры, одна из которых именовалась «детской», не было ни единой игрушки или книги. Поэтому мы с Дорой с самого младенчества играли бижутерией Хельги Карловны. Вот и в тот день мы тихонечко прошли в гостиную, и шмыгнули под обеденный стол, накрытый тяжелой скатертью с мережками и алыми маками. Хельга Карловна гордилась своим рукоделием, она часто вспоминала, как вышивала на заказ салфетки для этажерок по послевоенной моде, и это помогло их семье выжить.
-Ну, принесла? – спросила я Дору одними губами.
-Угу! – кивнула Дора, и достала из под кофты плоскую шкатулку с клипсами своей бабки. Я вытащила из-за пазухи зеркало и карандаш для подводки бровей. Мы предвкушали большое развлечение.
Тут в гостиную вошел дед Доры, Всеволод Константинович, миниатюрный красавец, с холеными руками и военной выправкой. Он как всегда был в гимнастерке и серых брюках. Всеволод Константинович на ходу продолжал спорить, адресуя свои аргументы зятю Толику, отцу Доры, который вскоре появился на пороге гостиной вслед за тестем, худой, жилистый, с длинными волосами до плеч и очень короткой челкой. Толик был в черных клешах и голубой нижней майке, в одной руке он сжимал картофелину, а в другой – нож… Мужчины что-то искали в секретере, не находили, и Толик позвал жену, но на зов явилась его мать, и только потом – жена Сонечка.
Мы с Дорой переглянулись. Дора сделала страшные глаза, я пожала плечами, не проронив ни звука. Чего их всех принесло в гостиную именно сейчас? Удрать не было никакой возможности. Из гостиной было два выхода: узенькая дверочка слева от фортепьяно вела в маленькую, тесную спаленку (сейчас на ее пороге замерла вторая, «приходящая» бабушка Доры, Аграфена Никодимовна), а напротив эркера располагались роскошные распашные двери, ведущие в переднюю и в коридор, сквозь слепую кишку которого можно было незаметно проскочить на кухню или в детскую.
Мы с Дорой приникли к дырочкам мережек и почти не дышали.
И тут щелкнул замок входной двери, и в переднюю вошла Хельга Карловна…
Хельга Карловна с отрешенным видом чуть задержалась на пороге гостиной, опершись о дверной косяк рукой в темной шелковой перчатке: голова с копной изысканно уложенных волос чуть влево, подбородок вперед, ярко очерченные губы сжаты. Хельга Карловна красиво вздохнула, дождалась всеобщего внимания, и прошла к своему креслу, звонко впечатывая каждый шаг в паркет. Бордовая ткань платья приятно шуршала в такт ее шагам. В тот день Хельга Карловна особенно напоминала Аллу Назимову в ее лучших ролях. Этот выход был одним из ее образцово-показательных, наверняка многократно отрепетирован в одиночестве.
Все замерли, уставившись на нее, но она держала паузу, неспешно снимая перчатки. И когда волна нетерпения откатила, уступая внезапному приливу страха, Хельга Карловна изрекла:
-Я только что телеграфировала в Кремль…
Повисла напряженная тишина.
-Кому? – не подумав брякнул зять Толик.
-Горбачеву, - ответствовала теща и грациозно откинулась на мягкую спинку кресла.
Тут заговорили все, сразу, громко, перебивая друг друга.
Показательно, но никто не спросил, почему, зачем, по какой причине. О причинах речи не было, ибо говорено до оскомины, из сита в решето перелито, и бумажки все подшиты-завизированы, комиссии заседали, да не высидели, и крыша течет, хоть ты душ принимай, и голуби… И никаких результатов год за годом!
-Вот теперь, сватья, вам припомнят оккупированную территорию, и черту оседлости, и Вашу тягу к прекрасному! – с ненавистью сказала Аграфена Никодимовна, мать Толика.
Маленькая, упитанная, с пегими барашками перманента на круглой голове, в коричневом трикотажном костюме с вышитыми ассиметричными треугольниками алого и желтого цвета на груди, она стояла подбоченившись и ждала ответа от Хельги Карловны.
Хельга Карловна словно не слышала ее.
-А это, прости господи, здесь причем? – отозвался Всеволод Константинович.
-Советские люди «по тиятрам» каждую неделю не ходют! – сообщила Аграфена Никодимовна.
-Ну, да, они на огородах колени протирают…
-Вам теперь все всплывет, и чемодан ресторанных платьев конфискуют! – продолжала Аграфена Никодимовна, все больше распаляясь.
Не обращая внимания на последнее замечание, муж спросил Хельгу Карловну:
-Но КАК, КАК ты это сделала?
-Как Вам это удалось? – подхватил за ним зять Толик.
-Я пошла с паспортом, со всеми документами. Специально в воскресенье, чтобы очереди не было.
-И сразу взяли?
-Нет, уговаривали отказаться от этой идеи. Тетка из окошечка спросила: «Вы с ума сошли?» - а я ей – справку из психдиспансера…
-И как вам ее дали, я поражаюсь! – с новой силой продолжила Аграфена Никодимовна, - Вот теперь все всплывет! И на кой, спроси беса, мой Толик с вашей пигалицей связался?!
-Да уймите вы ее! – вдруг страшно закричал муж Хельги Карловны, человек утонченный, деликатный, не раз менявший документы, имя, дату рождения и города, дабы скрыть свое непролетарское происхождение.
-Вы мне свои барские команды оставьте, а то передач в тюрьму не дождетесь! – бубнила сватья, отступая на всякий случай в глубь маленькой спаленки.
-Да хватит уже, мама! – оборвал ее Толик.
-А ты мне не мамкай! Голуби ей помешали!...
-Голуби нам помешали, мама! У нас крыша течет, ты забыла!
Хельга Карловна в своем кресле замерла бледной статуей.
-Да чего теперь-то поделаешь! С такой тещей зятю и врагов не нужно! – продолжала стенать сватья из спальни. – Теперь только «воронка» и жди…
-И если что и было тайной, Вы орали так, что всему подъезду известно наше темное прошлое, - резко оборвала ее невестка Сонечка, унаследовавшая благородные черты своего отца, и стройность матери.
-Ах, так! Я значит орала!...
-И обязательно ретузы надо взять! – подала голос из своего кресла баба Фрида.
-Неча было с ней родниться! – свекровь перешла на рэп, - Хряк павлина не снесет!
-Совершенно с Вами согласна! – неожиданно отозвалась Хельга Карловна, едва заметная усмешка заиграла на ее губах.
….Далее валериановые капли, слезы, проклятия, хлопанье дверьми.
-А вот ретузы я бы на вашем месте прямо сейчас стала искать! – напоследок заявила сватья.
Что еще? Нам не влетело. Не до нас было.
Толик и Сонечка вскоре уехали на историческую родину Хельги Карловны.
Хельга Карловна много лет общалась с Агрофеной Никодимовной.
Ах, крыша?
Крыша была починена на следующий день.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2010-04-23 08:07 am (UTC)no subject
Date: 2010-04-23 09:10 am (UTC)Я как увижу борьбу Мумрика с жеком, или как они там сейчас именуются, так и вспоминаю эту реальную историю... Вот думаю, надо написать;)
Я даже думаю, что никто никуда эту телеграмму дальше почты не отправлял, власти в спешке стали чинить крышу, боясь попасть в "прожектор перестройки")))
no subject
Date: 2010-04-23 09:19 am (UTC)no subject
Date: 2010-04-23 11:22 am (UTC)Хотя и я сама иной раз хочу написать Самому...
no subject
Date: 2010-04-23 03:29 pm (UTC)no subject
Date: 2010-04-23 10:06 am (UTC)Это феерия))))
Так ярко встала перед глазами вся картина - комната, люди, интонации - это что-то)))
no subject
Date: 2010-04-23 11:24 am (UTC)Это ты вдохновила!
Я старалась...Надеюсь, ты их победишь и крыша будет в порядке;)
no subject
Date: 2010-04-23 12:00 pm (UTC)Минут за пять до прочтения из ящика вынула письмецо в конверте - сообщают, что крыша чинится и работы закончат до 6 мая. Ага. А я проверю на неделе, мне б только соседку верхнюю поймать)
no subject
Date: 2010-04-23 07:14 pm (UTC)Держи меня в курсе событий!
no subject
Date: 2010-04-24 06:59 am (UTC)no subject
Date: 2010-04-23 03:31 pm (UTC)no subject
Date: 2010-04-23 07:15 pm (UTC)no subject
Date: 2011-01-19 02:27 pm (UTC)Очень напоминает многогенерационную еврейскую семью где-нибудь в питерской "коммуналке". Помните анекдот "Во-первых, это красиво!" ?
no subject
Date: 2011-01-19 02:45 pm (UTC)А анекдот не припоминаю, расскажите!
no subject
Date: 2011-01-19 03:56 pm (UTC)На иврите приходится сначала объяснять бэкграунд.
В России до 1917 года были богатые люди, жившие в собственных домах и шикарных квартирах. А потом гегемон их или расстрлял, или выгнал за границу, а все имущество отобрал. Квартиры поделили на клетушки для рабочих с общими удобствами и кухней.
Но через некоторое время некоторым семьям удалось путем разменов съехаться в большие квартиры, где все формально были просто соседями с разными фамилиями. В Питере были такие еврейские "коммуналки".
Так вот, в одной из таких "коммуналок", где жило вместе несколько поколений семьи: бабушки, дедушки, внуки, дяди, тети, племянники - родился мальчик. Начали спорить: резать или не резать. Старшее поколение говорило: "Конечно, резать - как же он будет!" Младшие возражали - очень горячо, но не очень аргументированно.
(Я немного написал об этой проблеме здесь - http://dodrg59.livejournal.com/36719.html).
И так они спорили и спорили - и споры разрешила жившая с ними тетя - самая старая и самая богатая. Она сказала только 3 слова - она встала и сказала: "Во-первых, это красиво!"
no subject
Date: 2011-01-19 05:18 pm (UTC)Первый раз слышу!
no subject
Date: 2011-01-19 05:20 pm (UTC)На самом деле - очень жизненно - для тех, кого касается.
no subject
Date: 2011-01-19 05:27 pm (UTC)no subject
Date: 2011-01-19 05:35 pm (UTC)no subject
Date: 2011-02-03 09:25 pm (UTC)no subject
Date: 2011-02-04 09:13 am (UTC)Это реальные люди - про Хельгу Карловну писала здесь неоднократно. Она была - колоритная дама.
будут и продолжения, я надеюсь)))
no subject
Date: 2011-02-04 04:24 pm (UTC)no subject
Date: 2011-02-04 04:37 pm (UTC)no subject
Date: 2011-05-13 10:23 pm (UTC)Вот такое и надо публиковать - настоящее, а не донцовско-устиновское.
no subject
Date: 2011-05-14 09:56 am (UTC)Не формат, говорят)))
no subject
Date: 2011-05-14 12:11 pm (UTC)