О плагиате и порядочности - 2
Oct. 5th, 2009 03:05 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
serebryakovaaПервый раз я столкнулась с плагиатом в 1982 году, когда училась в 5 классе.
В ту пору пошла у нас в школе мода вести девичьи «альбомы», а точнее толстые общие тетради с пожеланиями, где девочки писали друг другу немудреные вирши:
«Не влюбляйся, Марина, в блондина,
У блондина холодная кровь
У блондина сердце, как льдина
Оно заморозит любовь» - и тому подобные графоманские экзерсисы. Все это снабжалось рисунками или вырезанными из журналов красавицами, ярко расписывалось фломастерами, и в довершение щедро посыпалось блестками, которые соскребали с елочных игрушек.
Были еще анкеты с 5-6 десятками вопросов, где самые важные располагались в самом конце:
-В чем смысл жизни?
-Что такое любовь? И т.п.
Удивительно, но тогда мы знали ответы на эти вопросы.
Не было девочки в классе, не переболевшей этой напастью.
Кто-то вел песенник, в который бережно записывались тексты песен о любви, в основном из репертуара Аллы Пугачевой и дворовые душещипательные: «Понял он, что лучше Таньки нету, только Танька замужем уже».
Была еще «Эстафета твоих друзей» - некий компромисс между анкетой и песенником. Заполняя «Эстафету», нужно было ответить на несколько вопросов, и затем написать слова песни (стиха) о любви, и пожелание хозяйке тетради. Приветствовалось все нестандартное, лишь бы не быть, как в «инкубаторе» - какие-нибудь особые картинки, мудрые мысли, афоризмы известных людей.
Каждый извращался, как мог, брались в долг, редкие тогда, фломастеры: «Мне анкету нужно заполнить!» - и это был аргумент. Одалживались под страшную клятву «беречь и никому больше не давать» чужие «альбомы». Особо ценным было заполучить в друзья девочку из старших классов и уговорить ее заполнить твою заветную тетрадку. Девушки, которые умели рисовать, пользовались огромной популярностью, на переменах их осаждали страждущие, с коричневыми тетрадками в потных ладонях.
«Альбомы» ходили по рукам. Взять тетрадь старшеклассницы «позырить» - полистать на вечер было редкой удачей. В таких альбомах было много стихов «про это». Там могла быть скандальная «Ночь» Асадова: «Как только разжались объятья, девчонка вскочила с травы…» или стихи Есенина.
Мне повезло: подруга показала альбом пожеланий старшей сестры. В этом альбоме было много хороших, редких стихов, песен всех наимоднейших тогда ВИА, и замечательных рисунков. Альбом меня впечатлил настолько, что я решила завести себе тетрадку со стихами и пожеланиями. Я писала там стихи и тексты песен, которые мне нравились, и никому не давала его заполнять, резонно предположив, что никто лучше меня это не сделает.
Помню, мама вошла в комнату, когда я заканчивала оформление первой страницы. Потом я услышала, как мама с восторгом сообщила своим гостям: «Мой ребенок пишет в тетради: «Любовь слепа, и нас лишает глаз» - как быстро растут дети!».
Стихи из чужих тетрадей я переписывала. В ту пору это не запрещалось. Если автор был известен, все обязательно писали его фамилию с вензелями и завитушками. Если автором была девочка из школы, то ее имя тем более все указывали с благоговением к чужому дарованию.
С картинками и рисунками все обстояло иначе. Картинки часто перерисовывались, копировались друг у друга. Вот это меня коробило. Я ходила в изостудию и хорошо рисовала. Все стихи в своем «альбоме» я оформляла сама, снабжая своими собственными рисунками. Альбом я никому не давала, опасаясь, что его «заиграют»…
И лишь однажды я сделала исключение – показала свою заветную тетрадку подружке Оле Костыревой. А потом я увидела все мои картинки скопированными в ее альбоме. Хоть бы она догадалась что-нибудь изменить: фломастером другого цвета написать название, или красотку-блондинку в голубом с моего рисунка сделать жгучей брюнеткой в бордо! Так нет же…. Все было скопировано до последней точки. Как мне было горько и обидно. Оля хорошо рисовала, была популярной девочкой в школе, за ней бегали старшеклассники. И вскоре пошел слух, что это я скопировала ее альбом. «Another Brick In The Wall», как говорится.
Мы расстались не из-за скопированного альбома. Альбом стал первым поводом задуматься: «А ты бы пошел с ним в разведку?».
Долго ждать не пришлось, и вскоре моя подружка предала меня по крупному. Дружба наша закончилась окончательно и бесповоротно.
А тетрадку пожеланий Оли Костыревой с копиями моих рисунков еще долго копировали девочки из параллельного класса.
В ту пору пошла у нас в школе мода вести девичьи «альбомы», а точнее толстые общие тетради с пожеланиями, где девочки писали друг другу немудреные вирши:
«Не влюбляйся, Марина, в блондина,
У блондина холодная кровь
У блондина сердце, как льдина
Оно заморозит любовь» - и тому подобные графоманские экзерсисы. Все это снабжалось рисунками или вырезанными из журналов красавицами, ярко расписывалось фломастерами, и в довершение щедро посыпалось блестками, которые соскребали с елочных игрушек.
Были еще анкеты с 5-6 десятками вопросов, где самые важные располагались в самом конце:
-В чем смысл жизни?
-Что такое любовь? И т.п.
Удивительно, но тогда мы знали ответы на эти вопросы.
Не было девочки в классе, не переболевшей этой напастью.
Кто-то вел песенник, в который бережно записывались тексты песен о любви, в основном из репертуара Аллы Пугачевой и дворовые душещипательные: «Понял он, что лучше Таньки нету, только Танька замужем уже».
Была еще «Эстафета твоих друзей» - некий компромисс между анкетой и песенником. Заполняя «Эстафету», нужно было ответить на несколько вопросов, и затем написать слова песни (стиха) о любви, и пожелание хозяйке тетради. Приветствовалось все нестандартное, лишь бы не быть, как в «инкубаторе» - какие-нибудь особые картинки, мудрые мысли, афоризмы известных людей.
Каждый извращался, как мог, брались в долг, редкие тогда, фломастеры: «Мне анкету нужно заполнить!» - и это был аргумент. Одалживались под страшную клятву «беречь и никому больше не давать» чужие «альбомы». Особо ценным было заполучить в друзья девочку из старших классов и уговорить ее заполнить твою заветную тетрадку. Девушки, которые умели рисовать, пользовались огромной популярностью, на переменах их осаждали страждущие, с коричневыми тетрадками в потных ладонях.
«Альбомы» ходили по рукам. Взять тетрадь старшеклассницы «позырить» - полистать на вечер было редкой удачей. В таких альбомах было много стихов «про это». Там могла быть скандальная «Ночь» Асадова: «Как только разжались объятья, девчонка вскочила с травы…» или стихи Есенина.
Мне повезло: подруга показала альбом пожеланий старшей сестры. В этом альбоме было много хороших, редких стихов, песен всех наимоднейших тогда ВИА, и замечательных рисунков. Альбом меня впечатлил настолько, что я решила завести себе тетрадку со стихами и пожеланиями. Я писала там стихи и тексты песен, которые мне нравились, и никому не давала его заполнять, резонно предположив, что никто лучше меня это не сделает.
Помню, мама вошла в комнату, когда я заканчивала оформление первой страницы. Потом я услышала, как мама с восторгом сообщила своим гостям: «Мой ребенок пишет в тетради: «Любовь слепа, и нас лишает глаз» - как быстро растут дети!».
Стихи из чужих тетрадей я переписывала. В ту пору это не запрещалось. Если автор был известен, все обязательно писали его фамилию с вензелями и завитушками. Если автором была девочка из школы, то ее имя тем более все указывали с благоговением к чужому дарованию.
С картинками и рисунками все обстояло иначе. Картинки часто перерисовывались, копировались друг у друга. Вот это меня коробило. Я ходила в изостудию и хорошо рисовала. Все стихи в своем «альбоме» я оформляла сама, снабжая своими собственными рисунками. Альбом я никому не давала, опасаясь, что его «заиграют»…
И лишь однажды я сделала исключение – показала свою заветную тетрадку подружке Оле Костыревой. А потом я увидела все мои картинки скопированными в ее альбоме. Хоть бы она догадалась что-нибудь изменить: фломастером другого цвета написать название, или красотку-блондинку в голубом с моего рисунка сделать жгучей брюнеткой в бордо! Так нет же…. Все было скопировано до последней точки. Как мне было горько и обидно. Оля хорошо рисовала, была популярной девочкой в школе, за ней бегали старшеклассники. И вскоре пошел слух, что это я скопировала ее альбом. «Another Brick In The Wall», как говорится.
Мы расстались не из-за скопированного альбома. Альбом стал первым поводом задуматься: «А ты бы пошел с ним в разведку?».
Долго ждать не пришлось, и вскоре моя подружка предала меня по крупному. Дружба наша закончилась окончательно и бесповоротно.
А тетрадку пожеланий Оли Костыревой с копиями моих рисунков еще долго копировали девочки из параллельного класса.
