Под конец летних школьных каникул, ко мне приехала двоюродная сестра. Я ее любила, какой-то назидательной любовью, на правах старшей сестры, хотя у меня был всего год преимущества. Был конец августа мои одноклассники возвращались, с дач, от бабушек, из пионерских лагерей, Черного моря, все полны рассказов и впечатлений. Мы встречались, ходили в кино, гуляли, делились историями о том, как я провел лето. Было ощущение теплых беззаботных вечеров с предвкушением начала взрослой жизни, ведь 1-го сентября мы идем в 8-й класс, а не за горами и 9-й, который для некоторых из нас станет выпускным, все это приятно кружило голову. Галя уехала домой, я пошла в школу. Прошло несколько недель, как мы расстались, ко мне пришло от нее письмо, в котором она вспоминает встречи с моими одноклассниками, и как ей не хотелось возвращаться в свою школу и в свой класс, как бы она хотела учиться со мной. Было трогательно это читать, но я не понимала почему??? В конце письма была приписка: "Прошу тебя передай вложенное письмо Алексею" с заклинанием меня, его не читать. У меня не было сомнений читать или не читать, конечно, не читать, а вот отдать или не отдать, я колебалась, протянула неделю, потом другую. Тут раздался звонок, в трубке был голос Гали, она слезно спрашивала, отдала ли я письмо, сложно было соврать, что отдала, поэтому пришлось сказать, что адресат болен и не ходит в школу, поэтому письмо лежит у меня дома. После этого звонка я была полна решимости отдать письмо на следующей же день. На одной из перемен, вытащила из школьной сумки аккуратно сложенный белый треугольник, и направилась с ним нельзя сказать, что твердым, но бодрым шагом, к Алексею, со словами: "Это от моей сестры Гали", и быстрым разворотом с чувством глубокого облегчения достигла своей парты. Через какое-то время доносится с задних рядов хохот, чего собственно я и боялась, а дальше следуют слова: "Романова, это ты мне, что ли в любви признаешься...", дальше какое-то шушуканье и опять хохот. Я готова была провалиться сквозь землю с кучей вопросов в голове:"Какой любви? Что там написано? Почему я не прочла? Зачем отдала? Что теперь подумают обо мне?" Сначала я пыталась его убедить, что письмо не от меня, а действительно от моей сестры, но все было бесполезно, его тупая, самовлюбленная физиономия, только гримасничала, тогда я резким движением выхватила из рук злосчастное письмо, смяла и быстро спрятала в карман. Дома на письменном столе долго лежал скомканный кусочек бумаги, сжечь или прочесть, второе победило. Пока читала, казалось, что я сгорю от стыда раньше, чем дочитаю: от стыда перед одноклассниками, что они будут думать обо мне; от стыда перед собой, что я читаю чужое письмо; от стыда за мою сестру, что над ее чувствами надругались; от стыда перед ней, что я не сразу отнесла ее письмо, а еще и соврала в придачу.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
no subject
Date: 2011-02-24 10:10 am (UTC)Под конец летних школьных каникул, ко мне приехала двоюродная сестра. Я ее любила, какой-то назидательной любовью, на правах старшей сестры, хотя у меня был всего год преимущества. Был конец августа мои одноклассники возвращались, с дач, от бабушек, из пионерских лагерей, Черного моря, все полны рассказов и впечатлений. Мы встречались, ходили в кино, гуляли, делились историями о том, как я провел лето. Было ощущение теплых беззаботных вечеров с предвкушением начала взрослой жизни, ведь 1-го сентября мы идем в 8-й класс, а не за горами и 9-й, который для некоторых из нас станет выпускным, все это приятно кружило голову.
Галя уехала домой, я пошла в школу. Прошло несколько недель, как мы расстались, ко мне пришло от нее письмо, в котором она вспоминает встречи с моими одноклассниками, и как ей не хотелось возвращаться в свою школу и в свой класс, как бы она хотела учиться со мной. Было трогательно это читать, но я не понимала почему??? В конце письма была приписка: "Прошу тебя передай вложенное письмо Алексею" с заклинанием меня, его не читать.
У меня не было сомнений читать или не читать, конечно, не читать, а вот отдать или не отдать, я колебалась, протянула неделю, потом другую. Тут раздался звонок, в трубке был голос Гали, она слезно спрашивала, отдала ли я письмо, сложно было соврать, что отдала, поэтому пришлось сказать, что адресат болен и не ходит в школу, поэтому письмо лежит у меня дома.
После этого звонка я была полна решимости отдать письмо на следующей же день. На одной из перемен, вытащила из школьной сумки аккуратно сложенный белый треугольник, и направилась с ним нельзя сказать, что твердым, но бодрым шагом, к Алексею, со словами: "Это от моей сестры Гали", и быстрым разворотом с чувством глубокого облегчения достигла своей парты.
Через какое-то время доносится с задних рядов хохот, чего собственно я и боялась, а дальше следуют слова: "Романова, это ты мне, что ли в любви признаешься...", дальше какое-то шушуканье и опять хохот. Я готова была провалиться сквозь землю с кучей вопросов в голове:"Какой любви? Что там написано? Почему я не прочла? Зачем отдала? Что теперь подумают обо мне?"
Сначала я пыталась его убедить, что письмо не от меня, а действительно от моей сестры, но все было бесполезно, его тупая, самовлюбленная физиономия, только гримасничала, тогда я резким движением выхватила из рук злосчастное письмо, смяла и быстро спрятала в карман.
Дома на письменном столе долго лежал скомканный кусочек бумаги, сжечь или прочесть, второе победило. Пока читала, казалось, что я сгорю от стыда раньше, чем дочитаю: от стыда перед одноклассниками, что они будут думать обо мне; от стыда перед собой, что я читаю чужое письмо; от стыда за мою сестру, что над ее чувствами надругались; от стыда перед ней, что я не сразу отнесла ее письмо, а еще и соврала в придачу.