![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Телеграмма
Apr. 23rd, 2010 11:39 amМумрику,человеку и журналу
http://mumrik-snussi.livejournal.com
Комната была огромная, неправильной формы, с трапециевидным эркером, украшенным бирюзово-желтыми витражами. Всякий раз как мы приезжали погостить к Хельге Карловне, нам выделялась именно эта гостиная, «бывшая ювелиршина», как называла ее моя мама, с темной полированной мебелью, с громоздким хрусталем ваз и салатников, с хрупкими гедеэровскими статуэтками гологрудых танцовщиц, украшающих стеклянные полочки серванта, с креслами под торшером, где незаметно досыпала свой век бабушка Фрида.
А еще в этой квартире часто гостила темноволосая, голубоглазая девочка Дора, которая приходилась мне троюродной теткой, хотя была меня младше на 4 года и почти не выговаривала шипящие. Но деваться нам было некуда, приходилось дружить. Ни в гостиной, ни в других комнатах квартиры, одна из которых именовалась «детской», не было ни единой игрушки или книги. Поэтому мы с Дорой с самого младенчества играли бижутерией Хельги Карловны. Вот и в тот день мы тихонечко прошли в гостиную, и шмыгнули под обеденный стол, накрытый тяжелой скатертью с мережками и алыми маками. Хельга Карловна гордилась своим рукоделием, она часто вспоминала, как вышивала на заказ салфетки для этажерок по послевоенной моде, и это помогло их семье выжить.
-Ну, принесла? – спросила я Дору одними губами.
-Угу! – кивнула Дора, и достала из под кофты плоскую шкатулку с клипсами своей бабки. Я вытащила из-за пазухи зеркало и карандаш для подводки бровей. Мы предвкушали большое развлечение.
Тут в гостиную вошел дед Доры, Всеволод Константинович, миниатюрный красавец, с холеными руками и военной выправкой. Он как всегда был в гимнастерке и серых брюках. Всеволод Константинович на ходу продолжал спорить, адресуя свои аргументы зятю Толику, отцу Доры, который вскоре появился на пороге гостиной вслед за тестем, худой, жилистый, с длинными волосами до плеч и очень короткой челкой. Толик был в черных клешах и голубой нижней майке, в одной руке он сжимал картофелину, а в другой – нож… Мужчины что-то искали в секретере, не находили, и Толик позвал жену, но на зов явилась его мать, и только потом – жена Сонечка.
Мы с Дорой переглянулись. Дора сделала страшные глаза, я пожала плечами, не проронив ни звука. Чего их всех принесло в гостиную именно сейчас? Удрать не было никакой возможности. Из гостиной было два выхода: узенькая дверочка слева от фортепьяно вела в маленькую, тесную спаленку (сейчас на ее пороге замерла вторая, «приходящая» бабушка Доры, Аграфена Никодимовна), а напротив эркера располагались роскошные распашные двери, ведущие в переднюю и в коридор, сквозь слепую кишку которого можно было незаметно проскочить на кухню или в детскую.
Мы с Дорой приникли к дырочкам мережек и почти не дышали.
И тут щелкнул замок входной двери, и в переднюю вошла Хельга Карловна…
( Читать дальше! )
http://mumrik-snussi.livejournal.com
Комната была огромная, неправильной формы, с трапециевидным эркером, украшенным бирюзово-желтыми витражами. Всякий раз как мы приезжали погостить к Хельге Карловне, нам выделялась именно эта гостиная, «бывшая ювелиршина», как называла ее моя мама, с темной полированной мебелью, с громоздким хрусталем ваз и салатников, с хрупкими гедеэровскими статуэтками гологрудых танцовщиц, украшающих стеклянные полочки серванта, с креслами под торшером, где незаметно досыпала свой век бабушка Фрида.
А еще в этой квартире часто гостила темноволосая, голубоглазая девочка Дора, которая приходилась мне троюродной теткой, хотя была меня младше на 4 года и почти не выговаривала шипящие. Но деваться нам было некуда, приходилось дружить. Ни в гостиной, ни в других комнатах квартиры, одна из которых именовалась «детской», не было ни единой игрушки или книги. Поэтому мы с Дорой с самого младенчества играли бижутерией Хельги Карловны. Вот и в тот день мы тихонечко прошли в гостиную, и шмыгнули под обеденный стол, накрытый тяжелой скатертью с мережками и алыми маками. Хельга Карловна гордилась своим рукоделием, она часто вспоминала, как вышивала на заказ салфетки для этажерок по послевоенной моде, и это помогло их семье выжить.
-Ну, принесла? – спросила я Дору одними губами.
-Угу! – кивнула Дора, и достала из под кофты плоскую шкатулку с клипсами своей бабки. Я вытащила из-за пазухи зеркало и карандаш для подводки бровей. Мы предвкушали большое развлечение.
Тут в гостиную вошел дед Доры, Всеволод Константинович, миниатюрный красавец, с холеными руками и военной выправкой. Он как всегда был в гимнастерке и серых брюках. Всеволод Константинович на ходу продолжал спорить, адресуя свои аргументы зятю Толику, отцу Доры, который вскоре появился на пороге гостиной вслед за тестем, худой, жилистый, с длинными волосами до плеч и очень короткой челкой. Толик был в черных клешах и голубой нижней майке, в одной руке он сжимал картофелину, а в другой – нож… Мужчины что-то искали в секретере, не находили, и Толик позвал жену, но на зов явилась его мать, и только потом – жена Сонечка.
Мы с Дорой переглянулись. Дора сделала страшные глаза, я пожала плечами, не проронив ни звука. Чего их всех принесло в гостиную именно сейчас? Удрать не было никакой возможности. Из гостиной было два выхода: узенькая дверочка слева от фортепьяно вела в маленькую, тесную спаленку (сейчас на ее пороге замерла вторая, «приходящая» бабушка Доры, Аграфена Никодимовна), а напротив эркера располагались роскошные распашные двери, ведущие в переднюю и в коридор, сквозь слепую кишку которого можно было незаметно проскочить на кухню или в детскую.
Мы с Дорой приникли к дырочкам мережек и почти не дышали.
И тут щелкнул замок входной двери, и в переднюю вошла Хельга Карловна…
( Читать дальше! )
