Угольщица. Новая роль
Apr. 12th, 2012 06:12 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
serebryakovaaНачало Здесь
Предыдущая глава - Апрель и Август
30 августа в Москву вернулись Катя и Яна. Флэт вновь стал шумным и веселым кораблем.
-Ой, Ирка, - заметила Катя, - У тебя такой модняцкий чемодан! Ну, как будто «Мистер Твистер» заходил!
Иру словно обожгло дыханьем августа. Она вспомнила, как Жан доставал из рыжего чемодана платье за платьем: синее, лиловое, красное. Потом Жан достал атласный черный корсет, и они, смеясь и чертыхаясь, в четыре руки попытались его зашнуровать, да бросили на середине и больше уж о нем не вспоминали…
А теперь рыжий чемодан стоял у нее под кроватью, а значит, все это ей не приснилось…
1 сентября Ира достала из чемодана первый попавшийся костюм и решительно его надела.
-Для первого сентября сойдет, - сказала она самой себе.
Яна с Катей только рты раскрыли – строгий костюм василькового оттенка сидел на ней, как влитой.
Появление Ирины в институте произвело фурор, чем она была удовлетворена и, вместе с тем, раздосадована.
В фойе Горного Института, возле доски объявлений, где студенты столпились, стремясь прочесть новое расписание, Ира услышала у себя за спиной: «Да она же путана!» - сообщил незнакомый девичий фальцет.
Ира почувствовала, что каменеет. Стараясь «держать спину», как учили в хореографическом кружке, она гордо отправилась прочь.
О случившемся она никому не рассказала. Были вещи важнее: Горный, французский и Жан, то есть Жан, конечно, был на первом месте, а для него был и французский, и все эти наряды…
Да, на первом месте был Жан. Ира теперь все больше времени проводила с ним, примеряла на себя не только платья, но и роль жены.
Она наводила порядок в комнате Жана, складывала книги точно по размеру, как он любил, сортировала его вещи, с наслаждением вытирала пыль со стеллажей – полку теперь украшали и ее портреты.
По вечерам Жан работал над чертежами, а Ирина читала.
-Поговори со мной, - просила она.
Но Жан протягивал ей пульт от ТВ.
-Darling, я делаю деньги сейчас, - терпеливо объяснял Жан, - Нам нужны деньги, понимаешь? Мы будет арендовать apartment, обещаю тебе! Послушай music! – И Жан достал ей целую коробку новых кассет.
-Классно! – восхитилась Ира.
С новеньких кассет звучали непривычные голоса.
-Нравится? – просил Жан, - Я возьму тебя на вечеринку растафари.
И вскоре они поехали на вечеринку, где песни Боба Марли звучали фоном к разговору, кто-то танцевал, кто-то слушал новости, девушки листали журналы мод, смуглый хозяин что-то доказывал на незнакомом языке черному до синевы гостю в ярко-оранжевом одеянии, похожем на пижаму.
Обычная вечеринка, ничего особенного.
Кто-то сделал музыку громче. Любезные улыбчивые люди вдруг перестали улыбаться, вылетели в центр комнаты и стали скандировать вместе с магнитофоном:
«And until the ignoble and unhappy regimes
That hold our brothers in Angola, in Mozambique,
South Africa sub-human bondage
Have been toppled, utterly destroyed
Well, everywhere is war, me say war!»
Ирина была потрясена. Она попросила Жана пояснить ей, о чем они поют, и он перевел:
«И пока подлый, низкий и несчастный режим,
Который держит наших братьев в Анголе, в Мозамбике,
В Южной Африке в нечеловеческом рабстве,
Пока этот строй не падет, окончательно не будет разрушен
Так повсеместно и будет война, война…».
Ира поняла, что знает о своем возлюбленном так мало, ужасно мало. Она окунулась с головой в новые, неведомые ритмы. Теперь она слушала Боба Марли и Трейси Чэпмен, знала, что Джа вытаскивает праведника в Рай за «расты», а ночью включала кассету Barry White…
Жан гордился ею, ее желанием узнавать новое, ее успехами во французском. Он любил делать сюрпризы и каждую новую фразу поощрял маленьким подарком.
-Est-ce que je suis la femme de ta vie?* – спросила она, и Жан подарил ей набор французской косметики в изящной шкатулке.
(«Скажи, я - женщина твоей жизни?» (франц.))
Как ей нравились эти трогательные знаки внимания. Она была готова горы свернуть!
Единственным, из-за чего они спорили, было Иркино стремление помогать всем.
Она ставила на стол три прибора: Жану, себе и Мигелю.
-Зачем ты его зовешь за стол? – спросил ее Жан наедине.
-А как же иначе? – удивилась Ира, - Он – твой сосед, мы живем в одной комнате…
-Я не хочу его кормить, - сердился Жан.
-Так зачем ты сварил так много риса? – пожимала плечами Ирина, - А разогревать не любишь. Это общежитие, нужно помогать друг другу.
-Каждый должен иметь свое! – строго повторял Жан, - Всё нужно покупать, а не «стрелять»! Это стыдно! Не стреляй никогда сигареты! Соль, спички, хлеб – все должно быть свое.
-Да, - смеялась Ирка, - Представляю себе, каждый 1 сентября приехал и купил себе по килограмму соли!
-А если берешь, плати!
-Да что вы? – всплеснула руками Ирка, - пачка стоит 7 копеек! Мне что же за щепотку соли платить?
***
Но теперь, лишь только она переступала порог, как Мигель куда-то уходил.
-Girlfriend, - пояснил Жан, и Ирина приняла это на веру.
-У меня есть проблема, - Жан показал ей измятую сорочку, - поможешь?
Ирка кивнула и полезла в шкаф за утюгом.
Она обожала его шкаф, он ей напоминал пещеру Али - Бабы. В выдвижном ящике лежали брикеты мыла, тубы с зубной пастой, шуршащие пакеты с бритвенными станками – все было дюжинами.
Сорочки, запонки, шелковые платки и кашне… Все было в идеальном порядке.
А как она любила его пиджаки и ненавязчивый аромат дорогого одеколона!
Среди флаконов с косметикой лежал галстук-бабочка – Жан вешал ее на ручку входной двери и это означало: «Не беспокоить» - и это ей нравилось…
Ира отутюжила сорочку Жана и повесила ее в шкаф.
-Что бы еще погладить, пока утюг горячий? – размышляла Ира, заглядывая на полки. Ей на глаза попалась яркая гавайская рубашка, скомканная на антресолях.
Ирка подпрыгнула, схватила край рубашки и потянула ее на себя. Рубашка развернулась, исторгнув толстую колоду полароидных снимков. Колода ударила Иру по плечу и распалась на отдельные квадраты в белых рамках.
Ирка охнула и бросилась их собирать…
На фотографиях были девушки. Девушки всех мастей и оттенков, рас и фактур. Менялся антураж: море, горы, зима или лето, пустыня или водопад, но неизменным оставался улыбающийся Жан на каждом снимке.
Едва запрятав узел на антресоли, Ира услышала шаги Жана.
-Делаешь уборку? – спросил Жан.
-Решала твою проблему, - Ира продемонстрировала сорочку.
Но Жан смотрел куда-то в сторону. Ира проследила за его взглядом – под диваном лежали два глянцевых квадрата.
Жан поднял фотографии и протянул их Ире.
На снимках улыбающийся Жан обнимал двух хорошеньких девиц: на одном - бледную японочку, на втором - грудастую немку.
-Ты должна запомнить навсегда: все это, – Жан забрал у нее фотки и небрежно бросил их в урну, – лишь часть моего прошлого! – Жан завязал узлом край мусорного пакета и выставил его за дверь, - Ты – мое настоящее и мое будущее.
Ирка молча кивнула. Жан взял из шкафа галстук-бабочку и показал ей.
Ирина отрицательно мотнула головой.
-Не сейчас…
Продолжение следует
***
Главы:
1 сентября
Очень теплый сентябрь
«Солнечный зайчик»
«СЗ» (окончание)
Три товарища
Abrochad vuestros cinturones, ¡os espera una noche llena de aventuras!
Дело было вечером
Морозный февраль
Телохранитель
Апрель и Август
Предыдущая глава - Апрель и Август
30 августа в Москву вернулись Катя и Яна. Флэт вновь стал шумным и веселым кораблем.
-Ой, Ирка, - заметила Катя, - У тебя такой модняцкий чемодан! Ну, как будто «Мистер Твистер» заходил!
Иру словно обожгло дыханьем августа. Она вспомнила, как Жан доставал из рыжего чемодана платье за платьем: синее, лиловое, красное. Потом Жан достал атласный черный корсет, и они, смеясь и чертыхаясь, в четыре руки попытались его зашнуровать, да бросили на середине и больше уж о нем не вспоминали…
А теперь рыжий чемодан стоял у нее под кроватью, а значит, все это ей не приснилось…
1 сентября Ира достала из чемодана первый попавшийся костюм и решительно его надела.
-Для первого сентября сойдет, - сказала она самой себе.
Яна с Катей только рты раскрыли – строгий костюм василькового оттенка сидел на ней, как влитой.
Появление Ирины в институте произвело фурор, чем она была удовлетворена и, вместе с тем, раздосадована.
В фойе Горного Института, возле доски объявлений, где студенты столпились, стремясь прочесть новое расписание, Ира услышала у себя за спиной: «Да она же путана!» - сообщил незнакомый девичий фальцет.
Ира почувствовала, что каменеет. Стараясь «держать спину», как учили в хореографическом кружке, она гордо отправилась прочь.
О случившемся она никому не рассказала. Были вещи важнее: Горный, французский и Жан, то есть Жан, конечно, был на первом месте, а для него был и французский, и все эти наряды…
Да, на первом месте был Жан. Ира теперь все больше времени проводила с ним, примеряла на себя не только платья, но и роль жены.
Она наводила порядок в комнате Жана, складывала книги точно по размеру, как он любил, сортировала его вещи, с наслаждением вытирала пыль со стеллажей – полку теперь украшали и ее портреты.
По вечерам Жан работал над чертежами, а Ирина читала.
-Поговори со мной, - просила она.
Но Жан протягивал ей пульт от ТВ.
-Darling, я делаю деньги сейчас, - терпеливо объяснял Жан, - Нам нужны деньги, понимаешь? Мы будет арендовать apartment, обещаю тебе! Послушай music! – И Жан достал ей целую коробку новых кассет.
-Классно! – восхитилась Ира.
С новеньких кассет звучали непривычные голоса.
-Нравится? – просил Жан, - Я возьму тебя на вечеринку растафари.
И вскоре они поехали на вечеринку, где песни Боба Марли звучали фоном к разговору, кто-то танцевал, кто-то слушал новости, девушки листали журналы мод, смуглый хозяин что-то доказывал на незнакомом языке черному до синевы гостю в ярко-оранжевом одеянии, похожем на пижаму.
Обычная вечеринка, ничего особенного.
Кто-то сделал музыку громче. Любезные улыбчивые люди вдруг перестали улыбаться, вылетели в центр комнаты и стали скандировать вместе с магнитофоном:
«And until the ignoble and unhappy regimes
That hold our brothers in Angola, in Mozambique,
South Africa sub-human bondage
Have been toppled, utterly destroyed
Well, everywhere is war, me say war!»
Ирина была потрясена. Она попросила Жана пояснить ей, о чем они поют, и он перевел:
«И пока подлый, низкий и несчастный режим,
Который держит наших братьев в Анголе, в Мозамбике,
В Южной Африке в нечеловеческом рабстве,
Пока этот строй не падет, окончательно не будет разрушен
Так повсеместно и будет война, война…».
Ира поняла, что знает о своем возлюбленном так мало, ужасно мало. Она окунулась с головой в новые, неведомые ритмы. Теперь она слушала Боба Марли и Трейси Чэпмен, знала, что Джа вытаскивает праведника в Рай за «расты», а ночью включала кассету Barry White…
Жан гордился ею, ее желанием узнавать новое, ее успехами во французском. Он любил делать сюрпризы и каждую новую фразу поощрял маленьким подарком.
-Est-ce que je suis la femme de ta vie?* – спросила она, и Жан подарил ей набор французской косметики в изящной шкатулке.
(«Скажи, я - женщина твоей жизни?» (франц.))
Как ей нравились эти трогательные знаки внимания. Она была готова горы свернуть!
Единственным, из-за чего они спорили, было Иркино стремление помогать всем.
Она ставила на стол три прибора: Жану, себе и Мигелю.
-Зачем ты его зовешь за стол? – спросил ее Жан наедине.
-А как же иначе? – удивилась Ира, - Он – твой сосед, мы живем в одной комнате…
-Я не хочу его кормить, - сердился Жан.
-Так зачем ты сварил так много риса? – пожимала плечами Ирина, - А разогревать не любишь. Это общежитие, нужно помогать друг другу.
-Каждый должен иметь свое! – строго повторял Жан, - Всё нужно покупать, а не «стрелять»! Это стыдно! Не стреляй никогда сигареты! Соль, спички, хлеб – все должно быть свое.
-Да, - смеялась Ирка, - Представляю себе, каждый 1 сентября приехал и купил себе по килограмму соли!
-А если берешь, плати!
-Да что вы? – всплеснула руками Ирка, - пачка стоит 7 копеек! Мне что же за щепотку соли платить?
***
Но теперь, лишь только она переступала порог, как Мигель куда-то уходил.
-Girlfriend, - пояснил Жан, и Ирина приняла это на веру.
-У меня есть проблема, - Жан показал ей измятую сорочку, - поможешь?
Ирка кивнула и полезла в шкаф за утюгом.
Она обожала его шкаф, он ей напоминал пещеру Али - Бабы. В выдвижном ящике лежали брикеты мыла, тубы с зубной пастой, шуршащие пакеты с бритвенными станками – все было дюжинами.
Сорочки, запонки, шелковые платки и кашне… Все было в идеальном порядке.
А как она любила его пиджаки и ненавязчивый аромат дорогого одеколона!
Среди флаконов с косметикой лежал галстук-бабочка – Жан вешал ее на ручку входной двери и это означало: «Не беспокоить» - и это ей нравилось…
Ира отутюжила сорочку Жана и повесила ее в шкаф.
-Что бы еще погладить, пока утюг горячий? – размышляла Ира, заглядывая на полки. Ей на глаза попалась яркая гавайская рубашка, скомканная на антресолях.
Ирка подпрыгнула, схватила край рубашки и потянула ее на себя. Рубашка развернулась, исторгнув толстую колоду полароидных снимков. Колода ударила Иру по плечу и распалась на отдельные квадраты в белых рамках.
Ирка охнула и бросилась их собирать…
На фотографиях были девушки. Девушки всех мастей и оттенков, рас и фактур. Менялся антураж: море, горы, зима или лето, пустыня или водопад, но неизменным оставался улыбающийся Жан на каждом снимке.
Едва запрятав узел на антресоли, Ира услышала шаги Жана.
-Делаешь уборку? – спросил Жан.
-Решала твою проблему, - Ира продемонстрировала сорочку.
Но Жан смотрел куда-то в сторону. Ира проследила за его взглядом – под диваном лежали два глянцевых квадрата.
Жан поднял фотографии и протянул их Ире.
На снимках улыбающийся Жан обнимал двух хорошеньких девиц: на одном - бледную японочку, на втором - грудастую немку.
-Ты должна запомнить навсегда: все это, – Жан забрал у нее фотки и небрежно бросил их в урну, – лишь часть моего прошлого! – Жан завязал узлом край мусорного пакета и выставил его за дверь, - Ты – мое настоящее и мое будущее.
Ирка молча кивнула. Жан взял из шкафа галстук-бабочку и показал ей.
Ирина отрицательно мотнула головой.
-Не сейчас…
Продолжение следует
***
Главы:
1 сентября
Очень теплый сентябрь
«Солнечный зайчик»
«СЗ» (окончание)
Три товарища
Abrochad vuestros cinturones, ¡os espera una noche llena de aventuras!
Дело было вечером
Морозный февраль
Телохранитель
Апрель и Август
