serebryakovaa

Опять твой путь тернист и крут,
Сизиф! И пытка бесконечна,
Лишь с ней сравним мой тяжкий труд.
Жизнь коротка, Искусство – вечно.

Поэта сердце, что стучит,
Гремя, как барабан дырявый,
К погосту проклятому мчит
Прочь от гробниц, увитых славой.

Не счесть сокровищ под землей,
Они лежат, объяты мглой,
Их землекопы не отроют.

Опять цветы на склонах гор,
Ничей не вдохновляя взор,
Бутоны нежные раскроют.

Комментарий переводчика Вадима Алексеева http://tanatocronos.livejournal.com:
Попав в Аид, коринфский царь Сизиф упросил Плутона отпустить его назад к людям, чтобы навестить жену, не воздавшую умершему посмертные почести. Но Сизиф не сдержал слова и не возвратился в царство мертвых, за что, после того как он прожил вторую жизнь и снова попал в Аид, Плутон наказал обманщика вечным тяжким и безрадостным трудом: едва Сизиф вкатывал на вершину скалы огромный камень, как глыба скатывалась к подножию – и все повторялось сначала.
Тема скалы и отколовшегося от нее камня, звучащая в сонете, имеет параллели в библейской мифологии. Когда Моисей вел свой народ через пустыню, кончилась вода. Общество, возроптав, стало укорять предводителя за то, что он увел соплеменников из Египта. И тогда Моисей услышал глас Господен, чтобы он попросил скалу и скала даст из себя воду. Пророк ударил жезлом в скалу – и потекло много воды, и все напились (Чсл 20:2). Камень, который откололся при этом от скалы, в христианстве символизирует Иисуса Христа и Новый завет. Так, в «Литургическом богословии» поется:
«Камень нерукосечный от несекомыя горы, Тебе, Дево, краеугольный отсечеся, Христос, совокупивый расстоящаяся естества, тем, веселяся, Тя, Богородицу, величаем» (Октоих, Канон, 4 глас, 9 песнь).

Миф о Сизифе в контексте мифа о Моисее приобретает неожиданный символический смысл: камень, который Сизиф вкатывает на вершину скалы, из символа веры превращается в орудие пытки.
Сравнивая творческий акт с сизифовым трудом, Бодлер как бы полагает, что всякое произведение искусства заведомо несовершенно. В этом смысле несовершенно и само стихотворение «Неудача». Однако явные изъяны – композиционная невыстроенность, алогичность образных переходов – как раз подтверждает концептуальный смысл сонета: если эти «изъяны» допущены поэтом намеренно, то является ли «Неудача» неудачей?

Кстати, Брюсов назвал этот сонет «самым заносчивым» стихотворением Бодлера.