Айсберг. «Завсегдатаи кофейни»
Oct. 5th, 2012 03:55 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
serebryakovaaНачало Здесь
Хмурые серые дни февраля мы проводили под яркими огнями кофейни, неспешно беседовали, травили байки, наблюдали за людьми. Нам нравилось придумывать окружающим биографии, интересы и судьбы. Самым замечательным в этой игре было то, что мы могли себя проверить – в Айсберге все, так или иначе, знали друг друга.
Катулл окончательно забил на учебу, и теперь неотступно ходил за Моо, как за старшим братом.
Юрик, сперва активно участвующий в нашей игре, постепенно выдохся и заскучал. Он все чаще сидел за столом с отсутствующим видом, или свешивался с балкона, высматривая кого-то в зимнем саду Айсберга.
На очередное заседание нашего «клуба», Юрик являлся в куртке, он пил с нами кофе и ехал на занятия.
-Катулл, поехали на факультет, - звал Юрик.
-Да ну, не поеду!
-Поехали! – настаивал Юрик, - Харе штаны просиживать! Сегодня «Принципы компечати», тебе «эн» поставят…
-Да брось, - отмахивался Катулл, – что там делать?
-Ты сдавать не собираешься?
-Начало семестра, старик, - влезли в разговор мы с Моо, - Сдаст как-нибудь… Конспект можно переписать…
-Какой конспект! – Юрик едва не сплюнул на пол, - Там надо сидеть, понимаете, сидеть! От звонка до звонка! Присутствовать!
-Ааа! – хлопнул себя по лбу Моо, - Надо штаны просиживать! И как я не догадался!
-Блин, тебя там видит препод! – Юрик взмок от объяснений прописных истин, - А уж ты можешь писать конспекты, или читать книжку, или на герлов любоваться…
-Что он и делает без всех этих ненужных передвижений в пространстве! – подытожил Моо.
-Ну, знаешь ли! – Юрик стал пунцовым от ярости, - От посещения «пары» хоть польза есть!
-А вот это, кстати, еще не фига, не аксиома, - совершенно спокойно возразил ему Моо.
-Еще какая аксиома! – рявкнул Юрик, - Этот предмет - такая жопа, я тебе скажу, ты просто понятия об этом не имеешь!
-Да уж куда мне, - радостно согласился Моо, - а то я не учился в школе, в институте, в армии не служил, и не изучал славные дела нашего бессменного рулевого! Нашел тоже, сакральные знания, едрено коромысло! Сам могу такую страшную тайну открыть, что тошно станет!
-Ну-ну! – скрестил Юрик руки на груди, - Как интересно!
-Ничего нового классики марксизма-ленинизма не напишут. Это – раз! Благая ересь на тему, как печатать «Искру» и «Совраску», написана в избытке. Это – два! С подобной макулатурой никогда, я подчеркиваю, НИКОГДА не бывает перебоев! Это тебе не «Улисс» и Осип Эмильевич!
На целую минуту спорщики замолчали.
-И все-таки, - погасшим голосом попытался возразить Юрик, - это факультет!
-И что же? - с улыбкой уточнил Моо, - Что же там такое несказанное преподают, что сделает из Катулла старика Хэма?
Юрик пожал плечами:
-Странно ты ставишь вопрос…
-А чего тут странного? – удивился Моо, - Я уверен, что кофейня даст внимательному и внимающему посетителю гораздо больше, чем «незримое отсутствие» на любой лекции Вашего славного факультета.
-Ага, ты мне еще пример приведи, - огрызнулся Юрик.
-«Мои университеты», Максим Горький, - тут же ответил Катулл.
-Снял с языка! – кивнул ему Моо, - Пример замечательный.
-А по-моему, вы все - просто лентяи, чтоб не сказать хуже, - отмахнулся Юрик и закурил.
-«Я живу. Я иду по улице. Я захожу в кафе. Это сегодняшний день, это моя
неповторимая жизнь. Я заказываю стакан пива и с удовольствием пью…»* – ответил ему Моо.
Юрик развел руки и покачал головой.
-«Сидеть в кафе, слоняться по лицам, заглядывать в чужие окна все-таки
лучшее утешение, чем Анна Каренина или какая-нибудь мадам Бовари. Следить за
влюбленными, которые сидят, прижавшись, за невыпитым кофе, потом плутают по
улицам, наконец, оглянувшись, входят в дешевую гостиницу, то же, если не
большее, чем самые совершенные стихи о любви…»* - продолжил Моо.
-Офигеть, целую теорию сплел! – снова покачал головой Юрик, и неожиданно заорал, - Здесь люди просто пьют кофе!
-«Погоди…» - перебил его Моо, - Знаешь ли ты, что это? Это наша неповторимая жизнь… Когда-нибудь, через сто лет, о нас напишут поэму, но там будут только звонкие рифмы и ложь. Правда здесь. Правда этот день, этот час, это ускользающее мгновение…»*
-Короче, я умываю руки, - трагично сообщил нам Юрик и пошел прочь.
-Спасибо, что поприсутствовал, - бросил ему вслед Моо.
А мы остались сидеть на оранжевом пластике стульев, продолжая препарировать эпизоды из чужих жизней над темно-коричневой полировкой стола…
И оно того стоило…
Какие занимательные персонажи приходили в кофейню Айсберга!
Из завсегдатаев более всего запоминался бледный, как холодильник, Вова неопределенных лет. Крупный, рыхлый, дебелый, он появлялся в кофейне в черной куртке и трикотажной синей шапочке-петушке, и тут приставал к какой-нибудь компании за большим столом.
Себя Вова именовал генерал-майором КГБ и всех иным мыслимых и немыслимых войск мира, «факты» из своей биографии, которым мог бы позавидовать даже Макс О́тто фон Шти́рлиц, он преподносил с восторгом и нескрываемой гордостью, и никогда не выдыхался.
Устав от подвигов Вовы, его просто просили уйти, и он радостно шел к другому столу. На него не жаловались, не ругались, смеялись и только.
-Яростный Баюн, - назвал его Моо, - но не от слова «бой».
И верно, Вова не рассказывал, и не вещал даже, он гнал телеги.
-И «телеги» гонит, и пургу, - посмеивались мы.
-А вот не фига не пургу, - усмехался Моо. – Вова гонит «телеги», это принципиально.
-Почему?
-Потому, что у него каждая следующая сказка, прочно крепится к предыстории. Идет серия за серией, вагон за вагоном…
-Просто городской псих, - предполагали мы.
-А псих ли? – едва заметно улыбался Моо, - Вы приглядитесь, когда он подойдет.
-Зубы прокуренные, - сообщал Катулл свои наблюдения.
-Курит одну за другой, - вношу свою лепту я. – Указательный и средний пальцы пожелтели от табака.
-Да, - кивал Моо, - но курит только свои, и кофе себе сам покупает.
-Старомодный прикид, - добавил Катулл.
-Грошовый изжеванный мундштук.
-И при этом под старой курткой отутюженный костюм-тройка, - присовокупил Моо.
-И что? – растерялись мы с Катуллом.
-И ничего, - хмыкнул Моо, - не так он прост, как могло бы показаться.
Как два туза на прикупе, к нашему столику тут же подошел Вова и, обращаясь к Моо, сказал:
-Отец, я расскажу анекдот твоим пасынкам?
-Валяй, - разрешил Моо, и подмигнул мне.
-Представьте себе: раннее утро, Москва, Красная площадь. – Начал Вова и сделал большую паузу. - Идет по площади голый мужик в одних носках и радостно кричит:
«Спасибо партии родной, что накормила, напоила и обула!»
-Смешно, - кивнули мы.
-Отлично, - похвалил Моо.
-А ведь в каждой шутке, отец, - сказал Вова очень серьезно, - есть доля шутки!
И пока мы анализировали его заявление, он направился прочь.
Вторым, не менее колоритным завсегдатаем, был нарядный господин артистического вида в темно-коричневом кожаном пальто. Этот, напротив, поражал своим нарочитым одиночеством. Он брал чашку кофе и стоял у балкона в кофейне, обозревая проходящих аборигенов…
-И что о нем? – поинтересовался Моо.
-Ну, староват он даже для докторской, знамо, не студент, - начали мы вяло, - шмотки опять же…
-А зачем он сюда заходит вдруг? – спросил Моо.
-Живет он рядом, - предположили мы.
-Смотри-ка, обозревает окрестности… или высматривает жертву…
-Или цель, - подхватил Моо, - Или палача!
-Напрашивается в каламбур, – добавляю я, - «Незнамо кто, в кожаном пальто».
-Могу только уточнить, что зовут его Владимир, и он живет в доме напротив, - сообщил Моо и засмеялся над нашими вытянувшимся лицами.
-Элементарно, Ватсон, - хмыкнул Катулл, - ты знаком с ним!
-Нет. Я случайно слышал, как дядя любезничал с буфетчицей, - признался Моо.
-Но какая ирония! – подхватил Катулл, - «Владеющий миром» - приходит и обозревает кофейню…
-В самое яблочко, дети мои! – кивнул Моо…
Мы засмеялись, воодушевленные его похвалой.
-А теперь незаметно бросьте взгляд на левое крыло кофейни, на самый дальний столик! – скомандовал Моо.
Со всеми возможными ухищрениями старых конспираторов, мы с Катуллом глянули в указанном направлении.
Катулл не поленился разыграть целую пантомиму: потянулся, встал, прошелся по кофейне, окликнул знакомую барышню в столовке внизу…
За последним столиком сидел высокий чернокожий парень. На столе перед ним остывала чашка кофе, пока он что-то записывал в свой толстый блокнот.
-Я зову его «Старина Хэм», - признался Моо, - Он сидит здесь каждый божий день. Меня не покидает ощущение, что он пишет про нас…
************
«Я живу. Я иду по улице. Я захожу в кафе. Это сегодняшний день, это моя
неповторимая жизнь. Я заказываю стакан пива и с удовольствием пью…»* - здесь и далее по тексту Моо цитирует «Распад атома» Георгия Иванова.
Продолжение следует
**************
Предыдущие главы:
Пролог
Про «мертвые души» и кроликов
Мипа, которая нам не нужна
«О пользе Великих советских скульпторов»
Визиты Агнессы
«Над прямоугольником круглого стола»
Келья №627
Хмурые серые дни февраля мы проводили под яркими огнями кофейни, неспешно беседовали, травили байки, наблюдали за людьми. Нам нравилось придумывать окружающим биографии, интересы и судьбы. Самым замечательным в этой игре было то, что мы могли себя проверить – в Айсберге все, так или иначе, знали друг друга.
Катулл окончательно забил на учебу, и теперь неотступно ходил за Моо, как за старшим братом.
Юрик, сперва активно участвующий в нашей игре, постепенно выдохся и заскучал. Он все чаще сидел за столом с отсутствующим видом, или свешивался с балкона, высматривая кого-то в зимнем саду Айсберга.
На очередное заседание нашего «клуба», Юрик являлся в куртке, он пил с нами кофе и ехал на занятия.
-Катулл, поехали на факультет, - звал Юрик.
-Да ну, не поеду!
-Поехали! – настаивал Юрик, - Харе штаны просиживать! Сегодня «Принципы компечати», тебе «эн» поставят…
-Да брось, - отмахивался Катулл, – что там делать?
-Ты сдавать не собираешься?
-Начало семестра, старик, - влезли в разговор мы с Моо, - Сдаст как-нибудь… Конспект можно переписать…
-Какой конспект! – Юрик едва не сплюнул на пол, - Там надо сидеть, понимаете, сидеть! От звонка до звонка! Присутствовать!
-Ааа! – хлопнул себя по лбу Моо, - Надо штаны просиживать! И как я не догадался!
-Блин, тебя там видит препод! – Юрик взмок от объяснений прописных истин, - А уж ты можешь писать конспекты, или читать книжку, или на герлов любоваться…
-Что он и делает без всех этих ненужных передвижений в пространстве! – подытожил Моо.
-Ну, знаешь ли! – Юрик стал пунцовым от ярости, - От посещения «пары» хоть польза есть!
-А вот это, кстати, еще не фига, не аксиома, - совершенно спокойно возразил ему Моо.
-Еще какая аксиома! – рявкнул Юрик, - Этот предмет - такая жопа, я тебе скажу, ты просто понятия об этом не имеешь!
-Да уж куда мне, - радостно согласился Моо, - а то я не учился в школе, в институте, в армии не служил, и не изучал славные дела нашего бессменного рулевого! Нашел тоже, сакральные знания, едрено коромысло! Сам могу такую страшную тайну открыть, что тошно станет!
-Ну-ну! – скрестил Юрик руки на груди, - Как интересно!
-Ничего нового классики марксизма-ленинизма не напишут. Это – раз! Благая ересь на тему, как печатать «Искру» и «Совраску», написана в избытке. Это – два! С подобной макулатурой никогда, я подчеркиваю, НИКОГДА не бывает перебоев! Это тебе не «Улисс» и Осип Эмильевич!
На целую минуту спорщики замолчали.
-И все-таки, - погасшим голосом попытался возразить Юрик, - это факультет!
-И что же? - с улыбкой уточнил Моо, - Что же там такое несказанное преподают, что сделает из Катулла старика Хэма?
Юрик пожал плечами:
-Странно ты ставишь вопрос…
-А чего тут странного? – удивился Моо, - Я уверен, что кофейня даст внимательному и внимающему посетителю гораздо больше, чем «незримое отсутствие» на любой лекции Вашего славного факультета.
-Ага, ты мне еще пример приведи, - огрызнулся Юрик.
-«Мои университеты», Максим Горький, - тут же ответил Катулл.
-Снял с языка! – кивнул ему Моо, - Пример замечательный.
-А по-моему, вы все - просто лентяи, чтоб не сказать хуже, - отмахнулся Юрик и закурил.
-«Я живу. Я иду по улице. Я захожу в кафе. Это сегодняшний день, это моя
неповторимая жизнь. Я заказываю стакан пива и с удовольствием пью…»* – ответил ему Моо.
Юрик развел руки и покачал головой.
-«Сидеть в кафе, слоняться по лицам, заглядывать в чужие окна все-таки
лучшее утешение, чем Анна Каренина или какая-нибудь мадам Бовари. Следить за
влюбленными, которые сидят, прижавшись, за невыпитым кофе, потом плутают по
улицам, наконец, оглянувшись, входят в дешевую гостиницу, то же, если не
большее, чем самые совершенные стихи о любви…»* - продолжил Моо.
-Офигеть, целую теорию сплел! – снова покачал головой Юрик, и неожиданно заорал, - Здесь люди просто пьют кофе!
-«Погоди…» - перебил его Моо, - Знаешь ли ты, что это? Это наша неповторимая жизнь… Когда-нибудь, через сто лет, о нас напишут поэму, но там будут только звонкие рифмы и ложь. Правда здесь. Правда этот день, этот час, это ускользающее мгновение…»*
-Короче, я умываю руки, - трагично сообщил нам Юрик и пошел прочь.
-Спасибо, что поприсутствовал, - бросил ему вслед Моо.
А мы остались сидеть на оранжевом пластике стульев, продолжая препарировать эпизоды из чужих жизней над темно-коричневой полировкой стола…
И оно того стоило…
Какие занимательные персонажи приходили в кофейню Айсберга!
Из завсегдатаев более всего запоминался бледный, как холодильник, Вова неопределенных лет. Крупный, рыхлый, дебелый, он появлялся в кофейне в черной куртке и трикотажной синей шапочке-петушке, и тут приставал к какой-нибудь компании за большим столом.
Себя Вова именовал генерал-майором КГБ и всех иным мыслимых и немыслимых войск мира, «факты» из своей биографии, которым мог бы позавидовать даже Макс О́тто фон Шти́рлиц, он преподносил с восторгом и нескрываемой гордостью, и никогда не выдыхался.
Устав от подвигов Вовы, его просто просили уйти, и он радостно шел к другому столу. На него не жаловались, не ругались, смеялись и только.
-Яростный Баюн, - назвал его Моо, - но не от слова «бой».
И верно, Вова не рассказывал, и не вещал даже, он гнал телеги.
-И «телеги» гонит, и пургу, - посмеивались мы.
-А вот не фига не пургу, - усмехался Моо. – Вова гонит «телеги», это принципиально.
-Почему?
-Потому, что у него каждая следующая сказка, прочно крепится к предыстории. Идет серия за серией, вагон за вагоном…
-Просто городской псих, - предполагали мы.
-А псих ли? – едва заметно улыбался Моо, - Вы приглядитесь, когда он подойдет.
-Зубы прокуренные, - сообщал Катулл свои наблюдения.
-Курит одну за другой, - вношу свою лепту я. – Указательный и средний пальцы пожелтели от табака.
-Да, - кивал Моо, - но курит только свои, и кофе себе сам покупает.
-Старомодный прикид, - добавил Катулл.
-Грошовый изжеванный мундштук.
-И при этом под старой курткой отутюженный костюм-тройка, - присовокупил Моо.
-И что? – растерялись мы с Катуллом.
-И ничего, - хмыкнул Моо, - не так он прост, как могло бы показаться.
Как два туза на прикупе, к нашему столику тут же подошел Вова и, обращаясь к Моо, сказал:
-Отец, я расскажу анекдот твоим пасынкам?
-Валяй, - разрешил Моо, и подмигнул мне.
-Представьте себе: раннее утро, Москва, Красная площадь. – Начал Вова и сделал большую паузу. - Идет по площади голый мужик в одних носках и радостно кричит:
«Спасибо партии родной, что накормила, напоила и обула!»
-Смешно, - кивнули мы.
-Отлично, - похвалил Моо.
-А ведь в каждой шутке, отец, - сказал Вова очень серьезно, - есть доля шутки!
И пока мы анализировали его заявление, он направился прочь.
Вторым, не менее колоритным завсегдатаем, был нарядный господин артистического вида в темно-коричневом кожаном пальто. Этот, напротив, поражал своим нарочитым одиночеством. Он брал чашку кофе и стоял у балкона в кофейне, обозревая проходящих аборигенов…
-И что о нем? – поинтересовался Моо.
-Ну, староват он даже для докторской, знамо, не студент, - начали мы вяло, - шмотки опять же…
-А зачем он сюда заходит вдруг? – спросил Моо.
-Живет он рядом, - предположили мы.
-Смотри-ка, обозревает окрестности… или высматривает жертву…
-Или цель, - подхватил Моо, - Или палача!
-Напрашивается в каламбур, – добавляю я, - «Незнамо кто, в кожаном пальто».
-Могу только уточнить, что зовут его Владимир, и он живет в доме напротив, - сообщил Моо и засмеялся над нашими вытянувшимся лицами.
-Элементарно, Ватсон, - хмыкнул Катулл, - ты знаком с ним!
-Нет. Я случайно слышал, как дядя любезничал с буфетчицей, - признался Моо.
-Но какая ирония! – подхватил Катулл, - «Владеющий миром» - приходит и обозревает кофейню…
-В самое яблочко, дети мои! – кивнул Моо…
Мы засмеялись, воодушевленные его похвалой.
-А теперь незаметно бросьте взгляд на левое крыло кофейни, на самый дальний столик! – скомандовал Моо.
Со всеми возможными ухищрениями старых конспираторов, мы с Катуллом глянули в указанном направлении.
Катулл не поленился разыграть целую пантомиму: потянулся, встал, прошелся по кофейне, окликнул знакомую барышню в столовке внизу…
За последним столиком сидел высокий чернокожий парень. На столе перед ним остывала чашка кофе, пока он что-то записывал в свой толстый блокнот.
-Я зову его «Старина Хэм», - признался Моо, - Он сидит здесь каждый божий день. Меня не покидает ощущение, что он пишет про нас…
************
«Я живу. Я иду по улице. Я захожу в кафе. Это сегодняшний день, это моя
неповторимая жизнь. Я заказываю стакан пива и с удовольствием пью…»* - здесь и далее по тексту Моо цитирует «Распад атома» Георгия Иванова.
Продолжение следует
**************
Предыдущие главы:
Пролог
Про «мертвые души» и кроликов
Мипа, которая нам не нужна
«О пользе Великих советских скульпторов»
Визиты Агнессы
«Над прямоугольником круглого стола»
Келья №627
